Элан Жени: ВА

– Нет занятости, вот отсюда и бестолковая жизнь, – пожаловался Родькин Первый. – За что налоги платим?!

– …? – незаметно выросла возле Родькина Первого Родькина Первого жена.

– Если бы человек был делом занят, ну хотя бы за ломбардом своим следил, а не в помойках ковырялся, разве бы он стал под пресс кидаться!

– Ты думаешь, он знал про обряд? Скорее он девочку спасал, – незаметно возразила Родькина Первого жена. – Причем тут ломбарды!

– Были бы ломбарды, не стал бы он ничего портить. Я бы не стал. Между девочкой и ломбардом я выбрал бы ломбард.

– Ну ладно, – не стала спорить Родькина Первого жена. – Тебе виднее. Просто нищие не знают, какие жертвы мы приносим богу. Вот и лезут. Им не до обрядов.

– Женская логика. Никогда не понимал женскую логику, – посетовал Родькин Второй.

– Ни одного слова твоего не понял. С тобой переводчика надо водить, – укоризненно произнес Родькин Первый.

– Тебе чай или кофе? – Родькина Первого жена незаметно удалилась и погодя вернулась с кипятком в стеклянном чайнике. – Наливай себе сам, – сказала она, поставив чайник на стол. Приблизилась к дивану в прихожей, на котором умирал неопрятно одетый мужчина. Испачканные годами штаны с пузырями на коленях, вытертый пиджак. В нагрудном кармане высохший бутон бардовой розы. Что к чему? Фарс какой-то!

– Видишь, как он одет?! Он давно уже всеми брошен.

Бродяга, как раз думал о том, во что одет. //И раз и// Вернее думал о том, что одет не по случаю. Ноги ужасно мерзли. Невозможно было терпеть. Хотелось надеть валенки. Черные валенки вспомнились ему из детства. Они стояли на батарее, высыхали после вечерних игр в снегу. Снег каплями воды стекал по секции чугунной батареи и слезками нехотя образовывал на полу лужицу. Мама то и дело вытирала ее тряпкой.

Валенки становились сухими.

Нет лучше валенок, ногам тепло и жить охота.

Однажды мальчишкой вернулся домой после игры в хоккей. Стопы вместе с коньками превратились в одну льдышку. Мама осторожно стянула с ног ботинки. А потом принесла тазик с холодной водой и приказала опустить в нее ступни с побелевшими от мороза пальцами. Холодная вода показалась кипятком. Помалу ноги привыкали, и тогда мама подливала теплой воды. Как тогда было хорошо ногам. Вот и теперь пальцы ног окоченели. Кто-нибудь бы водички на ноги полил.

//И раз и//

Видно я умираю. Такой холод в ногах! Неужели и в гробу чувствуют окоченелые ноги?! А как охота, чтобы ноги были упрятаны в валенки! Наденьте мне валенки, пожалуйста! И в гроб меня в валенках положите. В больших, сорок пятого размера, высоких, чтоб под самые колена, и черных, как в детстве. Не забудьте! Люди! Валенки!

– Ва… – только вслух хрипнул бродяга.

Валя вздрогнула.

– Не бойся, – дотронулась ее плеча Родькина Первого жена. – Он ничего тебе не сделает.

Девочка не боялась. Для нее было загадкой, откуда этот дяденька знает ее? Зачем зовет? Почему не дал уйти с весточкой к Богу? «Может, он вот щас //И раз и// хочет спросить у меня, что нужно передать боженьке, но никак не может этого сделать?» – девочка еще туже сжала кулачок. Ей показалось, он стал развязываться.

– Наверное, он умер, – предположила Родькина Первого жена. – Или нет. Непонятно.

– Передайте боженьке, пожалуйста, чтобы у Родькина бизнес процветал! – вдруг быстро проговорила Валя умирающему бродяге. Так быстро, чтобы успеть сказать быстрее, чем он успеет умереть и не услышать. Но сделала это очень неслышно, потому что губы пересохли и не разомкнулись.

Губы у Вали были пухлые и красиво исчерчены природой. Глаза большие, голубые, в эту минуту растерянные, волосы светло-русые растрепанные. У бродяги на секунду поднялись веки, и сквозь пелену он разглядел курносого ангела перед собой, только немного сердитого, хмурого бровями. Щеки казались раздутыми от сдерживаемого ртом воздуха. Такой девочка была, когда думала думу: она замирала. В ней словно бы все застывало. Словно не нужно уже было двигаться, и что-то доказывать. Будто она уже перед Богом.

Такая девочка, несомненно, понравилась бы Богу. Особенно, когда Бог – это мама, как считала Валя.

– Он умер? – Родькин Первый переживал. Ждал плохих новостей. Но ничего не происходило. И он нервничал.

– Нет, – Родькина Первого жена чувствовала эту нервозность, но старалась не показать вида.

– Нет. Ты понимаешь, что бизнесу хана? Эту девочку надо как можно быстрее убить. Тогда, может быть, выправим ситуацию. Что с процентами? За прошлый месяц все заемщики оплатили проценты? Ты говорила, что какие-то задержки есть. Значительные или незначительные?