Рэй Дж. - Война. Сборник короткой альтернативной прозы

Вошел отец.

– Дядя Коля в соседней комнате. Дверь туда закрыта, сейчас ты его не увидишь. Пойди и съешь что-нибудь, уже полдень. Не дело портить желудок в столь юном возрасте.

Не смея перечить родителю, я натянул трико, футболку и вышел в прихожую. В это время входная дверь открылась и на пороге возникла наша соседка с третьего этажа – одинокая бабушка с библейским именем Серафима, крупная телом и строгая нравом женщина.

– Саша, здравствуй! Меня твоя мать пригласила. Чего не запираетесь-то? И да… соболезную.

– Спасибо, но я ведь не знал его совсем. Он приехал только пару недель назад.

– Знал – не знал, как-никак – родня, никуды от нее не денешься. Сейчас Шура подойдет еще, будем мыть дядьку твоего. Мы с Шуркой кого только в этом доме ни мывали уже! – Серафима родилась в Энске и всю жизнь отдала работе в душном цеху хлебокомбината, но в силу почтенного возраста она обрела манеру подражать сельскому говору.

– А его что, не увезут? – в ужасе спросил я.

– Куды везти-то? Не в больнице помер, в мертвецкую не возьмут. Там и без него своих полно. Да и дорого это, папка твой один жилы рвет, матка работу найти-то не сподобится. Ты, Сашенька, не бойся. Покойник – он с места-то не сдвинется. Живые страшнее.

Сил на ответ у меня не было. Я бросил взгляд на дверь, за которой лежал дядя.

– Вам еще похороны устроить надо, на все копейка нужна… – пыталась продолжить разговор Серафима, но я поспешил в сторону кухни. В тот момент мне было не до светских бесед со словоохотливыми старухами.

Кухня казалась жуткой, тоскливой, неимоверно уродливой – кухня квартиры, в которой находится покойник. Вся еда, вода, даже то, что было спрятано в холодильнике и за дверцами гарнитура, теперь все это было пропитано смертью, отравлено холодным черным ядом. На плите стояла кастрюля с остатками картофельного пюре, которое мы ели вчера на ужин. Дядя Коля тоже ел. Теперь эти бледные липкие картофельные комья стыли в его мертвом желудке.

Меня вырвало в раковину, поверх горы посуды, оставшейся после прощального дядиного ужина. Даже мысль о пище была для меня слишком противной. Я вернулся в комнату и вновь сел на кровать. Ждать было нечего, все оборвалось.

Спустя несколько минут за дверью снова началось движение. По голосам я понял, что пришли Серафима, баба Шура и еще какая-то женщина. В ванной зашумела вода. Пора было начинать омовение.

Я слышал, как куда-то пошел отец. Вопреки собственным правилам, он закурил сигарету прямо в прихожей. Ему было явно не по себе – все хлопоты по организации похорон легли на его плечи. Дядя привез с собой мало денег и много проблем, а его мертвое тело навеки стало частью истории нашей квартиры.

Гроб привезли только к вечеру. К голосам моих родителей и старух добавились несколько мужских. В одном из них я узнал нашего соседа – одинокого пенсионера-выпивоху. Я не знал, во сколько ушли от нас посторонние люди и что именно творилось за закрытыми дверями. Пробыв в комнате весь день и вечер, я так и не съел ни крошки. Я лишь размышлял о том, почему люди наделяют себя правом умирать в чужих квартирах.

Ночь была нескончаемой. Утро пролетело быстро. День не сулил ничего хорошего.

Чувство голода так и не проснулось.

Ко мне вошли родители. От отца пахло коньяком и терпким табачным дымом.

– Сын, – осторожно начала мама, смутившись моим растрепанным видом. – Мы должны уйти ненадолго. Венки отец привез утром, но еще столько всего… Тяжело найти место на кладбище, цены неимоверные. Катафалк нужен. Разрешение на захоронение опять же, а он еще и приезжий. Мы хотим похоронить его завтра, как и полагается. Столько всего, столько всего… К нам еще приедут тетя Элла с сыновьями, нужно разместить их как-то…

Я молчал. Родители вышли, выполнив свой долг – донести информацию о своем отбытии до оказавшегося в полной прострации сына. В тот момент я наверняка напоминал умственно отсталого, и пытаться вести со мной какой-либо разговор было не лучшей идеей. Было слышно, как они собирались. Мать защелкивала кнопки на куртке, отец шнуровал ботинки. Все звуки казались в разы громче.

Только когда хлопнула входная дверь, я понял, что остался с мертвецом один на один. Странно, но эта мысль меня даже успокоила. « Сейчас почищу зубы и выпью кофе! » – храбро подумал я. Мое сердце бешено стучало уже больше суток, что выгодно отличало меня от несчастного дяди Коли.

Я зашел в ванную и увидел голубой таз, в котором лежали несколько тряпок. « Ими обтирали дядино тело, ведь мертвеца же не сводишь в душ …» – прошептал я и стравил небольшую порцию желчи в раковину.