Сергей В. Бойко - Плясоха. Одесские хроники

Кто-то сказал, что в начале было Слово. Неправда! В начале было Ощущение. Оно породило Чувство, которое уже потом научилось выражать себя Словом.

Так было и у нас с Одессой…

Но теперь в наших с Одессой отношениях слова давно ушли на задний план, уступив место чистым ощущениям и действию. Мы не знаем, что сказать. Мы просто молчим…

Ревнивая до-смерти, Одесса забирает у меня лучших друзей – и просто знакомых – и ничего не дает взамен. Мне остается только скорбеть об утратах…

А вот в материальном плане она не скупердяйка: однажды она отняла у меня 50 баксов – это были все мои деньги на то время и мне пришлось одалживаться – «кинула» как последнего лоха! А спустя несколько лет позволила «кинуть» себя на сотню. Сама доброта…

Но друзей моих Одесса не возвращает: все они теперь на Таировском, вечные там поселенцы…

Я не завидую одесситам.

Одни из них пользуют Одессу, как тарань с пивом; другие набивают золотом ее «Чумки» свои дырявые карманы; третьим вообще не на что пожаловаться, но они жалуются; четвертым пожаловаться просто некому, даже поговорить не с кем…

Мне всех их нисколечко не жаль! Тем более что и себя я ни капельки не жалею.

Эти люди недостойны жалости, они достойны восхищения!

Не надо говорить. Слова все сказаны. Остались чувства, действия и ощущения. Не будем повторяться. Все пройдет…

Вот и это время прошло. Обратный билет – на кармане. Прощальная поляна накрыта – и неважно кем и где! – стаканы наполнены. Скоро поезд…

Когда я уезжаю, Одесса тоже плачет горючими слезами. Бывает, что пуще прежнего. Потоки смывают в море человеческий мусор. Падают деревья на Французском. Град побивает фрукты, крыши и стекла…

Я не прощаюсь, Одесса, перестань плакать!

Через год я вернусь, – и все повторится опять…

Так уж у нас повелось, а это уже больше двадцати лет…

Не унывай и не плачь так много, Одесса, а не то смоешь сама себя в море!

До следующей встречи, проказница!

Весь твой,

Гость.

(Ильичевск – Малая Долина – Одесса, июнь-июль 2005 г.)

(Сентиментальное приключение безжалостного сердца)

Я вчера плакал – затопил слезами весь Ильичевск…

Я ревел так, как не ревел бы на собственных похоронах. Начал я с того, что собрался в устрашающие черные тучи. Я устроил циклонический хоровод над степью, завертел эту черную медузу широким торнадо – от Белгорода-Днестровского до Одессы – и двинулся из степи к морю.

Продвигаясь к побережью, я увидел, как засуетились на всех пляжах, глядя на меня, самые внимательные из отдыхающих, бездельники.

Тогда – для пущей важности – я поднялся ветром и стал вырывать из песка пляжные зонтики, сметать подстилки, полотенца и матрацы.

Так я предупреждал, чтобы люди убирались подобру-поздорову, от греха подальше. Зачем мне безвинные лишние жертвы?

Напоследок я уронил на раскаленную твердую землю редкие крупные слезы. Это были горькие слезы, замечу я вам…

Уронил – и коварно затих.

А потом…

Ну?

Кто не спрятался, – я не виноват!

А потом я – взревел!

Ураганный ливень слез обрушил я на побережье Старого Бугова, Радужный залив, на Ильичевск, на весь район. Досталось, наверное, и моей любимой Одессе…

Так я скликал на тризну всех своих союзников, берегинь и ангелов-хранителей, чтобы они приняли участие в моем горе – вкусили, оплакали, успокоили бы меня и успокоились сами. И не стали бы жестоко мстить за мою утрату…

Сколько времени мы куролесили в тот вечер, я не запомнил. Потом успокоились, уронили последние слезы и стали прощаться. Первыми меня покинули ангелы-хранители – этакие повзрослевшие эльфы. У них и без меня забот хватало в ту ночь. Потом ушли берегини – защитники из сумеречных славянских столетий. У этих тоже дел было невпроворот. А вот союзники – темные неорганические существа из других миров – уходить не торопились. Они никак не хотели успокаиваться. Они рвались наказать, отомстить, уничтожить…

За что, спросите вы, устроил ты это безобразие, Серёжа? Кто так провинился перед тобой?

Я вам отвечу. Я скажу вам всю правду.

Это была тризна по моей только что народившейся и безвременно погибшей любви.

Устроив «это безобразие», я успокоился сам и постарался «этим безобразием» успокоить своих покровителей, чтобы они не стали мстить той, что убила в моем сердце мою к ней любовь. Они очень безжалостные защитники, мои покровители!

Вот зачем я устроил все это…