Александр Занти - Казус Рюмкина, или Из новейшей истории дивного города Грибоберово

Тричопка решил, что он понял генеральную линию:

– Согласен. Юрий Карлович очень достойный кандидат.

Просто промолчать было бы не по правилам. «Постоянные члены совета безопасности» обязательно должны были зафиксировать свою позицию. Поэтому Отобраз включилась, но несколько неуверенно:

– Достойный, конечно. Но, честно говоря, хотелось бы получить более четкое указание сверху. А то пока какой-то полусигнал получается.

– Сигнал я уже вам озвучил – полноценная выборная кампания, – еще раз терпеливо объяснил Расхватов.

– Это прекрасно, господа, – сказал Муржиков. – С возвращением настоящей политики вас! Роберт Вильевич, мы все же надеемся, что Афанасий Зевсович не лишит нас полностью своего мудрого руководства.

Кто бы сомневался! Расхватов тоже вначале напрягся, когда Громада озвучил необходимость политической конкуренции. Годами строили стабильную систему, пестовали предсказуемость и управляемость всеми политическими процессами и вдруг – политическая конкуренция! Правда, его замешательство продлилось всего пару секунд, он двадцать лет знал Громаду, входил в круг доверия губернатора, поэтому не сомневался, что это не слом системы, а перезагрузка для выхода на новый уровень.

– Признаться, я просил его о том же. Просто с непривычки можно напутать что-то, допустить ошибки. И Афанасий Зевсович согласился со мной, что надо неспешно и мягко вводить выборную вольницу. Договорились так: через месяц он приедет к нам на День города и, если чья-то выборная кампания ему особенно понравится, тому, уходя, крепко пожмет руку и скажет: «Удачи вам на выборах!».

Отцы города были довольны. А еще все обратили внимание, что в конце своей речи он смотрел исключительно на Рюмкина, как будто обещал ему, что губернатор потрясет в своей ручище именно его руку.

– Вот это другое дело, – искренне обрадовалась Отобраз.

– Славно. Очень мудро, – прокомментировал Муржиков.

Последнее слово в оценке губернатора должно было остаться за Светланой Кирилловной:

– Это, конечно, снимает риск ошибки. Спасибо Афанасию Зевсовичу.

Вроде бы обозначился приемлемый для всех выход. Отцы города по одному стали подходить к Рюмкину, пожимать руку, приобнимать за плечи, поздравлять его или говорить что-то ободряющее. Все равно никто не мог понять, как этот человек попал в состав тех игроков, которым в очередной партии Громады отводилась какая-то персональная роль. Задача была в том, чтобы подыграть губернатору, понять свой текст, свои реплики и движения по сцене. В присутствии Рюмкина обсудить это было невозможно, поэтому «отцы и матерь Отобраз», не сговариваясь, стали выходить на балкон и продолжать общение именно там.

Последним к Рюмкину подошел Расхватов, пожал его свободную правую руку (в левой тот по-прежнему держал салатницу в форме полусферы), затем как-то автоматически передал ему шампур с шашлыком, который все это время сам держал в руках, и вышел вслед за остальными.

Рюмкин остался один. У него был растерянный вид, но мысль работала молниеносно. По мере анализа раскладов и вариантов развития событий его лицо стало выражать все большую уверенность. В какой-то момент он ощутил не просто уверенность, а азарт, предвкушение и радость как человек, который вдруг из любительской перешел в высшую профессиональную спортивную лигу. Рюмкин выпрямился, периферийным зрением уловил какое-то движение справа и резко повернулся. Оказалось, это тень от него падала на стену, только салатница и шампур в составе теневого Рюмкина превратились в скипетр и державу. Это было предзнаменование, знак из будущего. Рюмкин смотрел, не шелохнувшись, обдумывая все услышанное и свыкаясь с мыслю, что он стал фаворитом губернатора.

Пахучие метки

На самом деле, разумеется, Роберт Расхватов о неприятностях действующего мэра Антона Сомова был осведомлен. Но был еще один человек, который догадывался, что между губернатором и мэром пробежала черная кошка. Борис Тричопка имел все основания полагать, что Громада съест Сомова.

Борис умел подмечать детали, особо цепким его взгляд становился при наблюдении за «отцами города». Причем у него была возможность анализировать изнутри, поскольку при поддержке начальника полиции Муржикова он в свое время попал в их круг, пусть и не относился к первой линейке самых важных персон. Признаться, он чувствовал себя внедренным в чужую среду, таким экспериментатором, закамуфлированным под члена стаи. «Стая» – подходящее слово. Круг высших управленцев Грибоберово сбивался в стаю. Они не были ни самыми умными, ни самыми компетентными, ни самыми ответственными, но судьба была к ним благосклонна на пути к верхним ступеням иерархической лестницы.