Мартин Гал: Тайна Овера

Маргарита Гаше: Еще скажите: «и великим художником». Так мой отец всё время твердит, сидит и каждый день копирует картины Винсента и нервничает, потому что ничего не выходит.

Аделина Раву: А вы носите на его могилу цветы.

Маргарита Гаше: Вас это не касается. Если бы не я…

Аделина Раву: Что значит, если бы не вы?

Маргарита Гаше: Ничего…

Аделина Раву: Вы ощущаете себя виновной, потому что не ответили на его чувства к вам?

Маргарита Гаше: Что вы маленькая девочка можете знать о чувствах, а тем более о чувствах Винсента, взрослого мужчины?

Аделина Раву: Пусть я маленькая девочка, как вы выразились, но у меня тоже есть сердце, и я умею чувствовать. И много понимаю.

Маргарита Гаше: Что именно вы понимаете?

Аделина Раву: Я думаю, что Винсент любил вас!

Маргарита Гаше: Если даже так, то, что это изменит теперь? Я ничем не выказала, что знаю о его чувстве, теперь уже поздно сожалеть. В конце концов, у нас была разница в возрасте, да и вообще…

Аделина Раву: Что вообще?

Маргарита Гаше: Ничего. Мне кажется, ваше любопытство должно иметь предел.

Аделина Раву: Извините, Маргарита, я приду чуть позже, когда ваш отец будет дома.

Маргарита Гаше: А вот уже и он.

Поль Гаше подходит к девушкам.

Аделина Раву: Добрый день, доктор!

Поль Гаше: Здравствуй, Аделина!

Маргарита Гаше: Аделина пришла узнать подробности предстоящего события.

Аделина Раву: Я по просьбе отца, он хочет знать, сколько гостей будут питаться у нас в таверне и сколько гостей заночуют? Он очень переживает, как бы нам всё успеть к положенному сроку.

Поль Гаше: Думаю, волноваться не стоит. Гостей будет немного. Из Парижа приедут художник Эмиль Бернар, папаша Танги и поэт Альбер Орье.

Маргарита Гаше: Это тот Орье, который написал хвалебную статью о картинах Ван Гога, и Винсенту эта похвала показалась чрезмерной?

Поль Гаше: Да. Я с ним не знаком, его представит нам папаша Танги, он-то уж всех хорошенько знает.

Аделина Раву: Отец говорит, что хорошо бы выставку у нас на первом этаже сделать. Собрать все картины Винсента, те, что в Овере находятся, да и папашу Танги попросить привезти 2–3 картины, пусть бы местные жители увидели их и узнали, что за художник жил в Овере.

Поль Гаше: Не поймут они ничего, я им всем не раз и не два говорил, что Ван Гог – это художник великого дарования, а они только пожимали плечами и не то, что купить картину его не хотели, но даже взглянуть на нее гнушались.

Маргарита Гаше: А может, всё же сделаем выставку, для себя, для нас, для тех, кто любил Винсента, ведь ты любил его, папа?

Поль Гаше: Да. И он меня любил, называл братом. Третьим братом. Однажды они обедали с Тео у нас, и он произнес: «Поль – наш третий брат». Так и сказал, так и сказал…

Аделина Раву: Будет только трое гостей, говорите?

Поль Гаше: Планировал приехать и доктор Мозери, он – мой коллега и остановится у меня.

Аделина Раву: Значит, парижане вполне могут остановиться у нас. А обед готовим на десять человек. Как же с выставкой?

Поль Гаше: Надо подумать.

Аделина Раву: Хорошо, доктор, я пойду, я и так задержалась. До свидания.

Маргарита Гаше: До свидания, Аделина.

Аделина уходит, доктор Гаше и его дочь заходят в дом.

Поль Гаше и Маргарита сидят за столом.

Поль Гаше: Выставка дело нужное. Это будет значить, что мы помним его и любим картины, которые он нам оставил.

Маргарита Гаше: Хорошо бы, чтобы выставка Винсента продлилась неделю или две, чтобы другие люди увидели эти картины.

Поль Гаше: Знаешь, я вчера пытался скопировать мой портрет, что только не делал, как ни старался, ничего не вышло. И мазок крупный делал и пальцами краску поправлял, а в результате какие-то пятна неразборчивые вышли. Выбросил свою мазню и дал себе слово больше никогда не копировать.

Маргарита Гаше: Вам нужно писать так, как умеете рисовать только вы и темы выбирать такие, какие волнуют вас.

Поль Гаше: Его манера живописи мне близка, я хотел бы творить как он, свободно и широко, с размахом и со всей агрессивностью красок. Но что не делаю, ничего не выходит.