Максим Пешкин - Грусть-Лабинск

Потом эти мужики на землю опустились, выхватили пистолеты – у каждого по две штуки – и стрелять начали. Бегают друг от друга, прыгают по всей улице, стреляют, по крышам скачут как ненормальные; время от времени время замедляют, чтобы лучше прицелиться. Ступин стоит с открытым ртом, наблюдает за всем этим действием, не знает, как реагировать. Вроде бы и спрятаться нужно, чтобы пулю с утра пораньше не получить, только прятаться некуда. «Чего они тут распрыгались? – думает Ступин. – Ладно бы только стреляли – это полбеды. Так они ещё и время замедляют, идти нормально не дают. Ползу уже минут пять как дурак. Так и на работу можно опоздать».

Вдруг один из мужиков на землю упал. Лежит и не двигается. Второй мужик остановился, посмотрел на тело, пистолет перезарядил и ускакал куда-то по крышам. Ступин подошёл к мужику на земле, посмотрел: тот лежит, глаза закрыты, рот открыт, на груди – дырка, кровь из дырки сочится. «Куда в таких ситуациях звонить-то нужно? – думает растерянный Ступин. – Скорую вызывать с полицией, что ли? Остальные службы тут как будто бесполезны будут». Вдруг мужик глаза открыл, поднялся, встал на ноги. Потом достал откуда-то ножик, начал в дырке на груди ковыряться. Достал оттуда пулю, посмотрел на неё, между пальцев покрутил и выбросил в кусты. Ступин ему говорит:

– Мужик, тебе это… Может, скорую тебе вызвать? Ты как вообще себя чувствуешь?

Мужик взглянул на Ступина и говорит:

– Не, не надо. Всё под контролем. – Заткнул дырку пальцем и пошёл дальше как ни в чём не бывало.

«Что это за ерунда?» – подумал Ступин и развёл руками.

Пришёл он на завод, заходит в каморку, где инженерная служба располагалась (Ступин слесарем был). Сидят там инженер с другим слесарем – самым возрастным в службе, самым опытным. Уже пришли, чай пьют, что-то обсуждают. Ступин рассказал им, как перестрелку наблюдал. А другие и не удивились вовсе.

– Да чему тут удивляться? – говорит инженер. – Я уже ничему не удивляюсь. У нас вот на район вчера – там, где дачи, – пассажирский самолёт рухнул. Пол-улицы разнесло к чертям. Никогда ещё такого не было.

– А видели, что с речкой нашей случилось? – говорит опытный слесарь. – Какие волны по ней ходят – видели? Сегодня утром через мост ехал, смотрю в сторону: вода стеной на меня двигается. Думал уже, что смоет меня с моста. Еле увернулся.

– Вот такие дела, – говорит инженер.

– Да уж, – говорит Ступин, и утренняя перестрелка показалась ему даже в какой-то степени уместной, естественной вполне.

Опытный слесарь говорит:

– Да говорю вам – это знамение. Апокалипсису скоро быть. Ну сами посудите: никогда ничего подобного не было, а тут – всё и сразу, и на любой вкус.

Стали спорить про апокалипсис. Опытный слесарь твердит, что всё это предвещает какую-то всемирную катастрофу, а Ступин с инженером только рукой на него машут – опять, мол, начитался какой-то антинаучной белиберды из местных газет. Вдруг дверь в каморку открылась. Стоит на пороге главный инженер: голова как-то набок свесилась, морда зелёная какая-то, глаза закатил, рот открыт, слюни текут. Стоит так и мычит, стонет что-то.

– А-а, здоров, Семёнов, – говорит опытный слесарь главному инженеру. – Да поняли, поняли, сделаем мы твою трубу, починим всё в лучшем виде. В прошлый раз уже не успели.

Постоял главный инженер на пороге, постонал, помычал ещё немного, слюной побрызгал и ушёл.

Инженер смотрит на опытного слесаря и спрашивает:

– Как ты вообще понял, что он имел в виду? Я ни слова не разобрал.

– Я тоже, – говорит Ступин. – Он по-русски вообще говорил? Мне показалось, что местами французским и японским отдавало.

Опытный слесарь рукой махнул и говорит:

– Ой, да что я – Семёнова первый день знаю, что ли? Думаете, не пил с ним никогда? Он когда пьяным начинает рассказывать что-то – так хоть переводчика веди. Но я-то уже всё понимаю. Привык.

Ступин говорит:

– Что-то он сегодня совсем какой-то мёртвый. Только ходит ещё.

Опытный слесарь опять махнул рукой.

– Мёртвые имеют обыкновение лежать спокойно и звуков не издавать. А этот – по всему заводу бродит и мычит. Был бы он мёртвым – так прилёг бы где-нибудь в уголке и помалкивал. Да говорю вам: перепил человек. Что я – Семёнова не знаю? Ну перепил немного, с кем не бывает.

Инженер говорит:

– Что-то я никогда не видел, чтобы люди, нажравшись, так болезненно себя вели. Может, плохо ему, и он аптечку у нас спрашивал?

– Ага, аптечку, конечно, – говорит опытный слесарь. – Запой зелёнкой не замажешь, жгут на него не наложишь, пластырем не заклеишь. Я по молодости, бывало, пил так, что Семёнов бы сейчас просто олимпийским чемпионом на пьедестале показался. Говорю вам: перепил Семёнов. Пе-ре-пил. Всё.