Александр Погодин - Молодые люди

За окном проносились темные леса, кое-где угадывались крохотные деревянные домики.

Ехать предстояло два дня.

Петербург встречал солнцем и легким туманом.

Собрав весь свой скарб, я вылез из теплого вагона. Меня тут же охватил озноб. Я вдыхал прохладу города, образ которого я выстраивал по фильмам, книгам и прочему, и понимал, что не знаю о нем ничего.

Я прошел через вокзал на площадь. Вокруг снуют толпы, перекрикиваются, торопятся к метро, рычат и сигналят иномарки, а над всем этим высятся массивы зданий, рядом с которыми люди кажутся насекомыми. От увиденного слегка закружилась голова. Тот, кто не испытывал подобного, приговаривается к семнадцати годам жизни на отшибе страны.

Чтобы немного унять дрожь, я подошел к павильону метро, достал телефон и набрал мать.

– Алло, ты уже приехал? – услышал я в трубке.

Последовал беспокойный и дотошный расспрос – кого, чего, когда и т. д.

– Ну я же переживаю! Ведь ни друзей, ни знакомых – никого нет, кто бы помог!

– Ничего, сам как-нибудь. Ладно, поеду в общагу заселяться.

Выстояв длинную очередь в кассу, я взял сразу несколько жетонов и отправился на станцию «Черная речка».

– Да ты хоть представляешь, сколько еще народу, кроме тебя-то? – спросила меня комендантша общежития – полная, невысокая женщина с короткой стрижкой, хабалистым говором и колхозными манерами.

– Представляю, – говорю.

– Представляет он… Все лезут и лезут! Селить уж некуда! Зачем только вас так много расплодилось…

Ее стол был захламлен бумагами и папками, которые она нервно перебирала, пытаясь что-то отыскать. Я стал разглядывать ее кабинет: бухтящий в углу телевизор, рядом – шкафы с кучей скоросшивателей, на стене – самодельный плакат, иллюстрирующий официальную сторону жизни студентов в этой общаге, на подоконнике – горшки с растительностью. Позади коменды висела ее семейная фотография – габаритный муж, похожий на Карлсона, пухленький сынок и она – на берегу моря. Рядом с этой семейной идиллией расположился, подобно оберегу, портрет главы государства, как бы символизирующий стабильность и веру в светлое будущее.

– Я вот что думаю, – сказала коменда, – мы тебя потом заселим, через неделю-другую, если, конечно, места еще останутся…

– Как это? – сказал я упавшим голосом.

– А так! Ты думаешь так много мест у меня свободных?

Мне тут же представилось, как я ночую, подложив куртку под голову, на одной из лавочек Московского вокзала.

– Сначала надо заселять тех, кому это действительно нужнее, вот что, – сказала коменда.

– И кому это нужнее?

– Тому, кто издалека сюда приехал! А если ты живешь в Пушкине, то можешь и поездить, не переломишься…

– Я не из Пушкина.

– Да? А откуда же?

Я сообщил ей название города, из которого приехал.

– Это дальше, чем Пушкин, – говорю.

Тамара Васильевна (это так коменду зовут) на секунду растерялась, но затем еще больше взбеленилась:

– А почему ты сразу не сказал? Стоит тут, голову мне морочит! Справки все приготовил? Давай сюда!

Оставив наконец все формальности позади, мы отправились смотреть комнату.

– Ох, так и сердце может выскочить, – ворчала коменда, пока мы тащились на девятый этаж. Лифт здесь не работал с начала 90-х, как выяснилось.

Когда мы поднялись, Тамара Васильевна провела для меня мини-экскурсию по этажу. Он выглядел скучно, как, впрочем, и все остальные – такой же длинный, как кишка, коридор, от которого аппендиксами ветвились блоки. Стены выкрашены синим, как в подъездах. Полы деревянные, краска везде облуплена. На общей кухне – электрические плиты, из которых рабочей была только одна, две пожелтевшие раковины, запах пепельницы и мусоропровода.

– Должна предупредить, что вода на этом этаже бывает только с семи до девяти утра и с пяти до девяти вечера, – объявила коменда.

Я молчал и морально готовил себя к выживанию в этом гетто.

Почти достигнув конца коридора, мы нырнули в темноту нужного блока. Когда обнаружилось, что свет здесь не работает, я нисколько не удивился. Тамара Васильевна стала нашаривать в кармане ключи от комнаты.

– Посвети-ка сюда чем-нибудь! – сказала она, пытаюсь попасть ключом в замочную скважину. Я достал зажигалку.

– Ты еще и куришь!

– Еще и курю.

Совладав с замком, коменда открыла дверь. Я затащил свои вещи в комнату.

– У нас, конечно, не идеально, но жить можно! – жизнерадостно сказала Тамара Васильевна. – Можешь потом договориться с ребятами – сделаете тут ремонт. Обои поклеите, то да се…