Владимир Новодворский - Сегодня и вчера, позавчера и послезавтра

– Привет, рад тебя видеть. Ты наверняка устала с дороги, может, набрать ванну? Пока выпей чая или кофе, потом приляжешь, сделаю массаж стоп.

Вот стоит у окна, и ведь не отличишь от настоящего, пока не попробуешь коснуться – рука пройдет насквозь. Но я-то чувствовала его прикосновения – как они добились такого эффекта? Ладно, время у меня есть, все выясним.

– Спасибо, пока ничего не надо, хочу побыть одна.

Он не заставил долго ждать, просто исчез. Хорошо бы настоящие мужчины умели так же. Раздеваюсь, захожу в душевую – здорово, вообще нет ручек.

– Соня, что делать?

– Ничего. Скажи, что хочешь принять душ, выбери, сверху напор или со всех сторон, или просто ручное управление.

Выбираю сверху, классика безопаснее. Мужчина тоже, как правило, предпочитает сначала сверху – тоже классика и тоже привычнее. Прошу чуть поднять температуру воды.

– Интересно, а если я не могу говорить?

– На дверце есть сенсорное управление, не беспокойся.

Как они так быстро всё выясняют? Наверное, просто не стесняются спрашивать. Ну, хоть полотенце обычное, само не вытирает. Заматываю волосы, набрасываю белоснежный пушистый халат и заваливаюсь на диван. Он стоит на своеобразном подиуме, и с него открывается замечательный вид – и тебе вода, и зеленые улицы, и парки, и корабли, и самолеты. Всё дышит, у всего своя жизнь.

– Звонил Ваня.

– А почему я не слышала?

Мне странно, что Соня сама принимает решение, соединять меня или нет.

– Ты сама не велишь соединять, когда моешься, а еще когда устала, а тут и то и другое.

Её правда. Я уехала, полагая, что так будет проще закончить мучительный роман, тянущийся уже несколько лет. Мне уже не интересно с ним, я хочу развиваться, а он мешает. И секс уже не тот, что раньше. Без него я чувствую себя свободной, мне вполне неплохо одной. Но в этом я всё-таки уступаю матери – не могу долго быть одна, мне нужен зритель. Ей тоже требовался слушатель, но мне важно, чтобы мой зритель не только с интересом наблюдал за мной, но и мне важно делать что-то с ним вместе, чтобы ему тоже было интересно, а не только приятно оттого, что я вокруг него прыгаю. Стоит остаться одной, собственная же свобода начинает меня расстраивать.

– Здравствуй дорогая. Как ты, как долетела? – Ванин голос и через тысячи сохраняет тепло, но почему обязательно надо убежать так далеко, чтобы это тепло почувствовать?

– Спасибо, всё хорошо, немного устала. А ты как?

Говорю холодно, пусть не думает, что мы помирились и опять все хорошо.

– И у меня всё нормально. Звонила Машка, с учебой всё в порядке, но англичане надоедают, лезут знакомиться, а сами, как надутые гуси. Не хочет с ними иметь ничего общего. А вообще мне тебя уже не хватает.

Стоит мне уехать – сразу не хватает, а как я дома – всё ему не так, не нравится, не привычно, чуть что, обижается и молчит – просто детский сад, весь в маменьку. При этом мне рассказывает, что это я вся в свою маму, такая же эгоистка, гордыня из трусов выпрыгивает. А еще я не умею спорить и сразу повышаю голос. И так без конца.

– Что же не хватал за руки, когда уезжала, не кричал «останься!»? Сам же отпустил, что изменилось-то?

На изнанке очков появляются замечания от Сони:

– Не нервничай, не горячись. Важно принять… все может измениться… что было ясным, станет темным… чтобы снова увидеть свет, надо пройти через тьму… что казалось знакомым, окажется иным… и мы не знаем, но можем принять как нечто новое… что нет ни темного, ни светлого…

Еще одна делится умными мыслями, хочет помочь. Ваня тоже пытается помочь и объяснить:

– Какой смысл тебя держать? Чем больше держу, тем сильнее ты рвешься на свободу, бежишь куда-то, хочешь найти что-то, чего тебе, видимо, не хватает.

Пока он говорил, мне помыли окна – некое устройство двигалось вдоль здания и вращало щетками. Картинка за стеклом стала еще ярче.

Опять Соня пишет:

– Пока ищешь то, чего тебе не хватает, теряешь то, что у тебя есть, и понимаешь, что это и было то, чего тебе не хватало. Так мало надо, чтобы потерять, и как много надо, чтобы понять и сохранить…

Звучит красиво, но как всё это применить в жизни? Папа, жалко, что тебя нет рядом, но между философскими высказываниями и реальной жизнью такая пропасть!

– Ваня, а может, это тебе надо что-то поменять, чтобы я не убегала, а хотела быть рядом? А не кричать за тысячи верст. Так было бы правильнее, по-мужски.

Он тяжело вздыхает, нервничает.

– Мы столько говорим о принятии, о том, что наши попытки изменить друг друга ни к чему не приводят. Разве это путь? Разве можно чего-то добиться, требуя изменений от другого? Может, надо самого себя спрашивать, есть ли любовь? Разве не стоит ради этого остановиться, а не бежать в разные стороны?