Владимир Свержин: Когда наступит вчера

Статный труп лежал под раскидистым дубом среди раздольной степи, разбросав руки и ноги по всей длине. К дальнейшему повествованию это одоробло отношения не имеет, но, как говаривала бабушка детектива, Агата Кристи, труп должен появиться уже в первой главе. Отдадим же ему должное в прологе и больше не будем к нему возвращаться.

Если бы лет пять тому назад мне, старшему оперуполномоченному столичного уголовного розыска, сказали, что я буду работать частным детективом, я бы, пожалуй, только рассмеялся. Если бы при этом данный некто сообщил, что следственные мероприятия мне придется проводить в мире, где по небу летают драконы, а по земле разъезжают витязи, вероятно, недолго думая я бы вызвал пару славных витязей из тех, что возят с собою мантию с рукавами, завязывающимися позади спины.

Но тогда мне об этом никто не заикнулся. А в тот день, когда в офис моего частного детективного агентства пришла насквозь простреленная горем моложавая бабуля, моля отыскать ее пропавшую внучку, – заикаться было уже поздно. На поверку бабуля оказалась не бабулей, внучка не внучкой, даже автомобиль, на котором прикатила обливающаяся слезами «старушка», оказался не тем, за кого себя выдавал. В результате следствие зашло в такие несусветные дебри, что, напиши я о нем не роман, а официальный отчет, санитары со смирительной рубашкой наведались бы уже ко мне. Даже тот факт, что во всех странствиях, описанных в биографической книге «Сыщик для феи», мне сопутствовал вполне реальный свидетель Вадим Ратников, за удаль молодецкую получивший в тех краях гордое прозвание Злой Бодун, не менял, по сути, ничего. Наш родной Кроменец, конечно, не столица, но уж ради такого случая нашлась бы и для него рубаха не по росту. Даже такому крупному, как у Вадюни. Не дай бог, странная форма помешательства распространится среди законопослушных жителей нашего тихого городка. А потому, желая не столько дразнить гусей, сколько есть паштет из их печени, мы предпочитали не особо распространяться о своей недавней клиентке и о поисках пропавшей из-под венца королевишны. То есть, конечно, удержаться от соблазна было сложно, и всё, связанное с оперативно-розыскными мероприятиями по этому делу нашло отражение в упомянутой мною книге, но кто в наше время верит в подобные сказки?

Мы-то с Вадюней определенно не верим. Но как усомниться в истинности чудесного, когда неопровержимое доказательство его носится по двору, круша все на своем пути, точно малая частица урагана, отбившаяся от стаи. С этаким весельем и скромное королевское вознаграждение не в радость. Так, сувенир на память. То ли дело Он – юный грифон, вернее леогриф, подаренный феей маленькой Дашке, шаловливой дочке нашей секретарши. Вот уж, непосредственность отдельных сказочных индивидов не знает предела. То есть полный беспредел! Хотел бы я знать, о чем думала эта воистину чудесная сотрудница Волшебной Службы Охраны, делая столь несусветный подарок?!

Сегодня я лично слабо представлял, что делать с нашим домашним любимцем в обозримом будущем. Поиски хоть какой-нибудь внятной информации о методах разведения необычайной сторожевой породы мифических чудовищ не увенчались успехом. Даже у друга моего детства, Вадюниного старшего брата Олега, владевшего, среди многого другого, зоомагазином, не оказалось никаких материалов по уходу за монстрами и содержанию леогрифов. Правда, увидев своими глазами милое ласковое существо, чуть больше дога, с телом молодого льва, широкими орлиными крыльями и приличествующим званию царя птиц клювом, Олег озадаченно поскреб затылок и неуверенно сказал, что, кажется, подобных тварей изображали на рыцарских гербах. Как говорится, не богат улов, но в уху сойдет.

Обратившись к соответствующей литературе, я выяснил, что детство у леогрифа продолжается семь лет, за время которых он вырастает до размеров крупного быка. После чего у него начинается бурное развитие, и взрослые десятилетние особи смотрятся рядом с африканскими львами примерно как кавказская овчарка на фоне пекинеса. Впрочем, наблюдать подобных монстров в расцвете сил нам с Вадиком уже доводилось. Даже на грифоньей спине полетать как-то пришлось. Пока же этот симпатичный зверек, размерами уже переросший дога, резво прыгал по двору, огороженному высоченным забором, задорно курлыкал и хлопал еще неокрепшими крыльями, норовя взмыть в высокое синее небо.