Павел Шарпп - Ирония на два голоса

Понятно, что надо было расходиться по домам, пока родители не начали нас разыскивать. Мы договорились встретиться завтра после школы, и я проводил Альку до перекрестка, откуда ей было совсем недалеко до дома. Я стоял как вмерзший в землю постамент еще несколько минут, пока можно было видеть летящий силуэт и походку Алины. Вероятно, она ощутила прикосновение моего взгляда, повернулась легко, как в танце, и помахала рукой, создавая иллюзию протирания запотевшего окна между нами. Но я был неподвижен под гипнозом чарующих колебаний ее каштановой волны на плечах и гармоничного покачивания края ее школьной юбки вокруг круглых коленок под полами бордового весеннего пальто. Произошедшее между нами все еще казалось мне чем-то нереальным, но в то же время возникшее ощущение счастья убеждало: если есть на свете волшебство, то его имя – Алина, производное танцевальных ритмов. Раньше я мог только мечтать о наших встречах и о том, как бы она мне могла отвечать на слова и взгляды. Теперь я просто был погружен в нее – в улыбку, взмахи ресниц и удивительные жесты. Это было наше тайное «сообщество», в котором мы были только вдвоем, и никого больше не требовалось. Весь мир размещался в точках нашего прикосновения друг к другу чем-нибудь, хотя бы взглядами или рукавами. Я чувствовал себя заговорщиком, посвященным в секреты тайного клуба, куда больше никому не дано проникнуть. Я готов был подхватить Альку на руки и кружиться с ней под общую музыку нашего воображения, лишь бы она улыбалась мне и распахивала свои искрящиеся глаза. Это было внезапное открытие общей вселенной, которая не имеет границ и не требует преодоления пространств.

Мой внутренний голос, до сих пор молчавший и никак особенно себя не проявивший, вдруг объявился во всей красе. В ошалевшей голове как будто возник пульсирующий источник звука с уникальной ритмикой и неповторимыми мелодиями. Я и раньше замечал, как воображение разыгрывало во мне сложные музыкальные представления, почти симфонии. Это походило на классическую оркестровую музыку, которую часто передавали по радио. На сей раз ни мелодия, ни тема звучания не были знакомы. Скорее всего, они рождались сами по себе и сопровождались видением свободного полета совсем без крыльев, посреди кружевных облаков с причудливыми краями. Они очень походили на те, что собирались над маковками соборов в кремлевском ансамбле перед грозами и ливнями в нашем городе.

Все это, конечно, было откликом на мои эмоции, но казалось, будто включается внутренний симфонический оркестр, а ВГ вдруг произнес с издевательской ноткой: «Ты думаешь, это уже все?» Его голос звучал таинственно, отчетливо и обособленно от внешнего мира. Через пару мгновений он продолжил: «Судьба у вас с Алькой не простая, не обольщайся. Скорее всего, наделаете глупостей. Потом придется кусать себе локти, а процедура эта несладкая, вкус обычно горький». «Ты что, мой персональный пророк?» – мысленно с насмешкой удивился я. Достаточно было осознать эту мысль-вопрос, чтобы голос опять откликнулся: «Ты же знаешь, я – твой alter ego. Зачем делать вид, что ты принимаешь меня за собственные размышления?» «А разве это не так? – внутренне улыбаясь, осведомился я. – Ты же не способен быть независимой личностью». «Как же мало ты еще знаешь обо мне и о том, как устроен мир». Меня поразило это замечание. А вдруг и правда, я не понимаю чего-то крайне важного… Подспудно я всегда считал, что alter ego проявляет себя, только когда я начинаю о чем-нибудь активно размышлять. Я был убежден, что ВГ не обладает личной волей и другими независимыми способностями. Однако мне все чаще предъявлялись свидетельства, что мой внутренний собеседник способен совершенно самостоятельно мыслить, как бы находясь вне моего сознания. Иногда он ошарашивал меня наличием дара предвидения, когда сбрасывал компактные информационные «бомбочки», раскрывая, что случится и чего следует избегать. Но сомнения по-прежнему копошились внутри. Может быть, все связанное с ВГ мне лишь мерещится? А не признак ли это какого-то умственного расстройства? В конце концов я счел за лучшее занять пока что выжидательную позицию.

Благодаря подталкиванию внутреннего голоса и нашим с Алинкой совместным стремлениям, мы теперь стали встречаться часто – несколько раз в неделю, а потом практически ежедневно и даже два раза выезжали за город по выходным дням с палаткой, где провели немало часов в тесных объятиях и контактах «на грани фола». После занятий я стал провожать Алину до перекрестка вблизи ее дома. К ней я зайти пока не решался, да и она не была настроена торопить события. Мне не верилось, что мы легко познакомились и сблизились за короткое время до состояния какой-то сложной единой пси-конструкции, спонтанно, без внешнего приложения сил. Было полное ощущение, что нас взаимно притягивает каким-то мощным гравитационным полем. Жизнь превратилась в пунктирную линию, замирая от встречи до встречи и вспыхивая при каждом новом соприкосновении. Я боялся только одного – какой-либо неожиданности, которая способна стать причиной разлуки навсегда. Это были путешествия, в которых мы прикосновениями исследовали только лишь наш, но все же и нам неведомый мир. Эта вселенная состояла из взглядов и касаний, но в ней были неприкосновенные области. Наверное, мы боялись что-то потерять в спешке и жажде близких отношений под действием экспансии гормонов и несдержанности.