All.химик - Жить – ХОРОШО!…

И вот, однажды, в Федино стойбище приехал председатель сельсовета вместе с представителем райОНО. Вездеход, на котором они приехали, фыркнул выхлопными газами, крутанулся стальной гусеницей по вечной мерзлоте, и, рыкнув, замолк. Из его тёплой механической утробы выползли люди и сказали подошедшему Фединому отцу, что его сыну выпала великая честь стать образованным человеком. Партия и Советская власть отправляют Федю на учёбу в город-герой Ленинград, учиться на энергетика. А когда он отучиться, то приедет в родные края, и будет проводить электричество в тундре для трудящихся оленеводов.

«И зачем здесь в тундре электричество? – Рассудительно думал Федькин отец. – Баловство это, однако! Опять же, оленям – незачем, а в чуме [1] Чум – национальное переносное, разборное жильё у северных народностей простой керосинкой-то привычней». Но возражать против глупого районного руководства он не стал, а лишь упросил их разрешить ему самому отвезти Федю в город Якутск на аэродром. Время же ещё есть, а пока пусть побудет дома, ведь далеко-то в этот раз едет – не сбежать уже оттуда . Да и собрать надо его в дорогу…

Начальство согласилось с таким рассудительным мнением отца, оставили Федькины документы для института, и укатили к себе в район на рыкающем и вонючем вездеходе. В назначенное время оленевод привёз Федю прямо к аэропорту города Якутска. Он оставил ему рюкзак с собранным в дорогу, отсыпал туда денег на жизнь, немного так , и укатил на нартах [2] Нарты – сани обратно в тундру.

Федя, держа деньги с паспортом в одной руке, и документы с направлением на учёбу в другой руке, подошёл к кассе:

– Однако, мне в Ленинград надо! Шибко скоро надо!

– Сегодня рейсов нет. Приходи послезавтра! – С сожалением, посмотрев на него, ответила кассирша.

Федя, молча и спокойно отошёл в сторону – послезавтра, так послезавтра. Но то, что можно и нужно купить билеты на послезавтрашний рейс он понятия не имел. А подсказать это ему было некому, и Федька застрял в аэропорту города Якутск аж на целый месяц! Он в назначенное время исправно подходил к кассе, но ему отвечали, мол, билетов нет, приходи через три дня. И он честно выжидал это время, приходил, и его снова отправляли вернуться через три дня…

А ему понравилось здесь! Он с удовольствием лопал мороженное в буфете, пил лимонад «Дюшес», ел кексы и пирожные, и совершенно не скучал – со всеми знакомился и весело проводил время. Спал он на скамейках в зале ожидания, а когда мест там не было, то спокойно уходил в ближайшую лесополосу, и там, устроив из веток и листьев спальное ложе, вдыхая свежий ночной воздух, безмятежно засыпал. Дитя природы! Ну, прям, Маугли, какой-то! За этот месяц он сносно научился говорить по-русски, и в кассы уже стал заглядывать по привычке:

– Билеты есть? Нет? Потом подойду, однако!

Через месяц аэропортовские милиционеры обратили внимание на примелькавшегося беспризорника.

– Эй, парень! Документы у тебя есть? – А, взглянув на документы, милиционеры, долго хохоча, объясняли Федьке о том, что билеты нужно покупать заранее.-…А за этот месяц, что ты прошарахался в аэропорту, все вступительные экзамены уже закончились!

В общем, посадили они Федьку в самолёт, позвонили в Ленинград, тамошним милиционерам, чтобы его встретили и помогли. В институт его не взяли, но чтобы не сгорела его «путёвка в жизнь» – направление на учёбу, то его определили к нам в училище связи. Какая разница – пусть учиться! Жалко, что ли? Ну, будет он в тундре своей не электричество, а связь проводить… для оленеводов. Так Федя попал к нам.

Находясь с нами, он не выделялся и не привлекал к себе особого внимания. Ему нужно было время, чтобы привыкнуть к новому образу жизни, но в принципе, там мы все были такие – все мы привыкали к новой и самостоятельной жизни вдали от дома. Начало нашей жизни, началось с трудовой повинности – отработки на сельхоз работах. Ах, это молодое и романтическое время! С молодыми шалостями, с картошкой, запечённой в золе у костра, и танцами в колхозном клубе, с обязательными драками с местными пацанами, после этих танцев!

Фёдор наш проявлял чудеса в ориентации на местности в абсолютной тьме и лесной глуши, и тем самым заслужил уважительное отношение к себе. В самую глухую ночь, когда мы сбегали от наших надсмотрщиков-преподавателей, и ходили в близлежащий посёлок за вином, а затем тащились через тот же тёмный лес на танцы, в студенческий лагерь, Федя был нашим незаменимым проводником. Он, по непонятным нам всем ориентирам, безошибочно определял не только курс в тёмном ночном лесу, но точно знал о том, что творится у нас под ногами!