Мила Борн - Дети Гамельна

Павлик, сидевший с Лерой за одной партой, умница и красавчик класса, приехавший год назад из Москвы, то и дело отпускал ядовитые шутки в адрес Будановой и веселил этим весь класс. Павлик очень нравился Лере. Поэтому всякий раз, когда он начинал клевать дебилку, Лера готова была встать хоть на голову, лишь бы остаться в его лагере. Посреди урока она вытягивала вперед свои ноги в красивых бежевых туфлях, которые мама привезла ей из Болгарии, ставила их на стул Будановой и начинала раскачивать его, пока дебилка, потеряв равновесие, не сваливалась наконец на пол под всеобщий хохот. Павлик одобрительно кивал.

Эта игра так занимала Леру, что и на переменах, увлекая за собой толпу одноклассников, она бежала мочить дебилку. Интереснее всего было загнать ее в раздевалку, с размаху накрыть вешалкой с грудой пальто, навалиться всем миром сверху и мутузить Буданову без разбора, куда придется.

Этим игрищам дебилка не сопротивлялась. Мычала, как затравленная корова, из-под вешалки и проворно двигала руками с растопыренными короткими пальцами. Из бойни она выходила всегда пунцовая, разодранная, тяжело дыша и брызгая розовой слюной через крепко сжатые зубы.

В конце концов, мать Будановой притащилась в школу. Классная химичка засуетилась перед ней, не желая выносить сор из избы. Подхватила дебилкину мать под локти и повела к себе в лабораторию, заставленную банками с препарированными лягушками и червями. Потом загнала туда же весь класс, заперла двери изнутри и разрешила матери Будановой высказаться. Та стала говорить.

Выглядела она плохо. Затасканное пальто, ветхие колготки, съехавшиеся в гармошку у самых туфель и заляпанные на икрах грязью. Было видно, что она себя прячет. Но лицо выдавало поношенность. Словно старый свитер, натянутый ей на голову, лицо терялось в растянутостях и складках, мешая сосредоточиться на том, что она говорит.

Мать высказывалась непонятно. Раза три спросила детей, били ли они ее дочь. Дети, конечно, не били. У них даже в мыслях такого не было – бить больного человека. Мать посмотрела на них недоверчиво и добавила к сказанному совсем уже странное:

– Аз воздам!

После этого она, резко задрав голову, громко всхлипнула, закрыла рот ладонью и быстро ушла. Дети переглянулись. Никто ничего не хотел добавлять к уже сказанному. Всем и так было понятно, что изъян в голове у Будановой – это от матери.

На следующий день Павлик, который оказался счастливчиком и по непонятной причине избежал собрания в лаборатории, подошел на перемене к Будановой и очень громко, на весь класс спросил ее:

– Это ведь ты наябедничала на нас, дрянь?

Буданова протестующе замотала головой. Но Павлик наступал.

– Зачем ты сказала, что мы тебя били? Разве мы тебя били?

Одноклассники зашумели и подтянулись к Павлику.

– Лучше признавайся, откуда у тебя синяки!

И ударил ее ногой. Дети обступили Буданову.

– Признавайся! Гадина! Дрянь!

Буданова отступила, замычала и подняла в обороне обе руки, сложив их крест-накрест и защищая свою дебильную голову.

– Бейте ее, бейте! – сказал Павлик.

И все бросились бить, обрушивая на дебилку свой справедливый суд. Били туда, куда только могли попасть. Главное было бить побольнее.

Может, поэтому на следующий день Буданова в школу не пришла. Классная химичка подошла к Лере и сказала:

– Ваш школьный товарищ заболел. Ты как председатель класса должна назначить человека, который сходит к Будановой и отнесет ей домашнее задание.

Она протянула Лере сложенный вчетверо листок и ушла.

Конечно же, дураков в классе не нашлось. Никто не хотел тащиться к Будановой в частный сектор. Поэтому Лере самой пришлось после уроков идти к ней домой.

Пока она блуждала среди покосившихся деревянных домов, перемазала в чавкающей целине бежевые болгарские туфли. Потом долго не могла отыскать адрес. А когда отыскала, никак не могла попасть во двор. Оттуда на нее с дикой яростью стала кидаться огромная грязная собака. Лера решила уже уходить, но дверь дома нерешительно приоткрылась. Из-за нее показалась Буданова. Вопросительно уставилась на одноклассницу.

– Открывай! – крикнула Лера через забор. – Меня к тебе химичка наша послала.

Дебилка немного помешкала. Потом выбралась из своего укрытия, подошла к забору и отперла калитку, впустив гостью в дом.

В темной прихожей Лера замешкалась, не понимая, нужно ли тут вообще разуваться. Но потом из вежливости решила, что все-таки нужно. И с облегчением скинула отяжелевшие от грязи туфли. Прошла в комнату.