Внешне они были очень разными. Павел – высокий, ширококостный, белобрысый и сероглазый. Улыбался он редко, но когда улыбался – его глаза начинали светиться, как будто лампочки в глубине загорались. Игорю это очень нравилось, и он постоянно пытался рассмешить своего серьёзного друга. Он был на пол-головы ниже Павла, тоньше в кости и уже в плечах, но зато обладал копной густых тёмных волос, жгучими восточными глазами и кипучей энергией, которая фонтанировала из него, как искры новогоднего фейерверка.
При всей несхожести характеров друзей держали вместе похожие взгляды на жизнь и общие интересы. Оба любили поэзию и самодеятельную песню, увлекались политикой, активно работали в институтском комитете комсомола, летом ездили в стройотряды. Но крепче общих интересов их держало общее прошлое.
Подружились они при весьма необычных обстоятельствах, когда учились ещё в начальной школе, в самом конце третьего класса, в мае. Павлик с семьёй только-только переехал в новый дом, и пошёл в ближайшую школу, где у него не было пока друзей.
Однажды солнечным майским утром мама разбудила его, как обычно, в половине восьмого. Времени как раз хватало, чтобы умыться, одеться, позавтракать – и ровно в восемь выйти на улицу. Дальше – минут пятнадцать спокойным ходом – и ты в школе, как раз к началу занятий. Всё было выверено и рассчитано до минуты.
Вот и в этот раз ровно в восемь Павлик был уже на улице и медленно побрёл в сторону школы. Он шёл мимо молчаливых, ещё не проснувшихся домов, было хорошо и покойно, ноги сами несли его недавно изученным маршрутом, а в голове крутились обрывки ночных сновидений.
Но чем дальше он шёл, тем больше его охватывала какая-то смутная тревога. Сначала он не мог понять её причину – вроде всё как всегда: панельные дома, подъезды с загнутыми вверх козырьками, детская площадка, кусты акации, покрытые нежной майской зеленью, буйство одуванчиков вокруг – и что-то всё-таки не так. Но что?
И тут Павлика осенило – люди! Где люди? Обычно в это время с ним в сторону школы двигалось много людей: мальчишки и девчонки, учителя, родители, ведущие за руку первоклассников. Мамочки с колясками и карапузами в них, наоборот, двигались навстречу, поскольку ясли-сад находился в противоположной стороне. Открывались и закрывались двери подъездов, изредка проезжал какой-нибудь «Москвич» или «Запорожец». А теперь – никого! Безлюдный двор, молчаливые дома!
Он осторожно подошёл к зданию школы. Чувство нереальности происходящего всё усиливалось, и он уже опасался, что школа может исчезнуть, как заколдованный замок из волшебной сказки. Но ничего – школа стояла на своём месте. Павлик потянул дверь – дверь не заперта, вошёл в просторный холл, из которого вверх бежала лестница. Обычно лестница кишела мальчишками и девчонками, а под ней всегда сидела добрая баба Маша, приветливо улыбавшаяся шумной детворе. Но сейчас – ни бабы Маши, ни детворы – никого!
Павлик поднялся по гулким ступеням и по широкому школьному коридору дошёл до своего класса. Там он повторил эксперимент с дверью – дверь и здесь оказалась не заперта. Он вошёл в класс. Через высокие ячеистые окна лился яркий свет майского утра, он лежал золотыми пятнами на партах, на стенах, на учительском столе. Класс поражал невиданной пустотой и незаселённостью.
Он прошёл к своему месту, снял ранец и повесил его на крючок сбоку у парты. Сел. Ещё раз обвёл глазами пустынный класс – и разревелся, громко, по-детски, когда всхлипы душат тебя и ты не можешь вдохнуть.
Павлик почему-то решил, что все люди погибли! Что ночью случилось что-то страшное, например атомная война, о которой тогда так много говорили. Радиация от атомного взрыва дошла до Средневолжска – и все умерли. Все до одного! По непонятной причине остались только он и мама. Может быть, их квартира оказался каким-то образом защищена от радиации? А что случилось с папой, который в это время был в командировке?
Павлику стало вдруг ужасно жалко всех – и папу, и свою учительницу, и одноклассников, даже самых отчаянных драчунов и злоязыких девчонок, которых он совсем не любил и даже побаивался – даже им он готов был простить все обиды, лишь бы и они каким-то чудом выжили! Наверное, с тех пор он никогда так не любил человечества и не чувствовал с ним такую неразрывную родственную связь!
Он плакал навзрыд и не мог остановиться. Слёзы душили его, лёгкие разрывались от судорожных попыток вдохнуть воздух – и вдруг дверь класса распахнулась, и в неё вошёл Игорь!
Читать дальше