Валентин Беляков - Восход видит

– На каком уровне вы живёте? – спросил я во время очередной напряжённой паузы.

– Уровне? – он словно всплыл из неглубокого транса. – Двадцатый.

– Угу, – важно кивнул я, – тогда, разумеется, исключены любые причины, связанные с воздействием извне.

При этих словах он шумно выдохнул.

– Но мне рассказывать до конца?

– Да, разумеется.

Выговориться ему уж точно не помешает. Меня проинструктировали по поводу любых проявлений, напоминающих влияние Восхода, и если кратко, инструкции сводились вот к чему: сообщать обо всём, хоть немного подозрительном. Поэтому я, разумеется, составлю отчёт, а также прогоню все подробности его снов через специальную нейросеть, определяющую ВВВ – «вероятность воздействия Восхода». Но я решил напрасно не беспокоить беднягу: то, что мне пришлось выслушивать, не тянуло даже на сюжет для моих собственных галлюцинаций, что уж говорить о грёзах, насланных могущественным внепланетным разумом. Боже, это же просто унылый побочный продукт подсознания перетрудившегося научного работника…

– …А эти лягушата…

– Младенцы-лягушки, доктор. Они были не детёнышами лягушек, а именно человеческими младенцами с чертами взрослой лягушки.

– Допустим. Они смеялись презрительно или скорее вызывающе?

– Думаю, всё-таки презрительно. И знаете, как-то театрально, что ли.

– Окей, – я записал очередную бессмысленную подробность, нужную исключительно для ВВВ-нейросети.

– Я выпишу вам седативное, но раз проблем с внезапным ночным пробуждением не возникало…

Не успел я сказать, что не буду прописывать ему снотворное, как кабинет залил оранжевый свет. Свет настолько внезапный и яркий, что мне показалось, будто мы очутились внутри гигантского пульсирующего мандарина. А потом раздался голос:

– Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Внимание всем сотрудникам Айсберга. Объект «Восход» зарегистрирован в оранжевой зоне. Повторяю: объект «Восход» вновь найден и располагается в оранжевой зоне. Всем сотрудникам основного состава со специализацией от нуля до тридцати немедленно занять свои позиции. Всем сотрудникам запасного состава и с номером специализации больше тридцати немедленно пройти на защищённые уровни. Следуйте инструкциям на информационных табло. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие.

Понятное дело, спокойствием тут и не пахло. У меня появилось чувство, будто все мои потроха переложили колотым льдом, как в мясном магазине. Астроном, авророфизик, или кто он там, встал и направился к двери, не сказав ни слова, даже забыл надеть очки. Его лицо побелело, хотя в рыжем свете не столь заметно, и покрылось влагой, как лягушачье брюшко.

– Вы в порядке? – спросил я, тоже вскочив со стула, схватив со столика очки пациента и догнав его. – Точно сможете дойти, куда нужно?

– Это мой долг. Идите в укрытие. И молитесь своим богам, или в кого вы там верите.

– Что такое оранжевая зона? – спросил я напоследок, перекрикивая синтетический женский голос, бесстрастный и властный, нагоняющий жуть.

– Он в Солнечной Системе. Как в шестидесятых, – бросил напоследок маленький человек, который боялся собственных снов. И я потерял его в потоке других людей, направляющихся наверх, а меня самого увлёк встречный поток: сотрудники со специализацией тридцать один точка ноль, тридцать один точка один, тридцать два и так далее. Мы работали не с Восходом, а с людьми, которые работают с Восходом, поэтому спешили в укрытие. Чтобы потом, когда всё закончится, залечить их телесные и душевные раны, накормить их, поддерживать Айсберг в рабочем состоянии. Если всё это к тому времени ещё будет иметь значение.

До убежища нас довели стрелочки, замигавшие на каждом повороте. Раньше мне не доводилось пользоваться этим лифтом: он привёз нас на пятидесятый этаж ниже уровня земли. Аварийных лифтов было несколько, а сотрудники внутренней службы безопасности Айсберга старались нас организовать, и всё равно давка была ощутимая. Я, конечно, не из тех докторов, которые оказывают первую помощь, но сумел предотвратить несколько обмороков, просто заставив нескольких людей, выглядевших особенно запаниковавшими, сесть и выпить воды. Когда я приводил в чувство незнакомых мужчин и женщин, приносил им воду из кулера, похлопывал по плечам, а иногда и по щекам, говорил ободряющие слова, мой собственный ужас отступал.

На поверхности, в обычной жизни, мы обо всём узнавали постфактум. Что-то вроде «по докладам учёных, в прошлом месяце Восход подошёл к Земле на рекордно близкое расстояние за последние два года». Это вызывало тревогу, отторжение, как, скажем, сообщение об обширном лесном пожаре или теракте в другом городе. Но из-за истеричного оранжевого света и монотонного робо-голоса у меня было такое ощущение, будто эта хреновина висит у меня прямо над головой. Увлёкшись игрой в Мать Терезу, я чуть не пропустил момент, когда сам был готов потерять сознание. Дело в том, что уровень, куда нас перевели, работал до этого в штатном режиме, и потребовалось некоторое время, чтобы усилить вентиляцию. Тяжело дыша от нехватки свежего воздуха и кисловатого запаха страха, идущего от людей вокруг и меня самого, я плюхнулся на свободный пластиковый стул. Ослабил галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки и вспомнил об очках того бедняги, которые второпях сунул в нагрудный карман рубашки.