Сергей Щавинский - Подруга – жизнь. Соседка – смерть. Подлинные истории из далекого и недавнего прошлого

Меня удивляло, как в такой час, в таком месте, в окружении такой красоты можно было болтать о всякой ерунде. Он рассказывал об оккультных науках, перешел к рассуждениям о современном искусстве, а потом вдруг понес чушь о духовном и физическом преобразовании человечества благодаря космической трансмутации. Как все мы в молодые годы, Сергей мог увлеченно говорить о том, о чем имел довольно смутные представления. У болтливых людей, как правило, очень хорошая память. А, может, именно эта способность заставляет их все рассказывать, чтобы не держать все это в голове. Я же придерживался мнения, если хочешь сказать что-то умное, сначала подумай, потом произнеси это про себя, а потом лучше все-таки промолчи.

Мы с Таней шли, не говоря ни слова. Уже прошли весь Кировский мост, по набережной дошли до Иоанновского моста, ведущего на территорию Петропавловской крепости. Этот старый, деревянный, какой-то совершенно негородской мост в самом центре Ленинграда всегда поражал меня своей нездешней архаичностью. Было удивительно ступать по его дощатому покрытию, как будто мы очутились в другом времени и шли по деревянным мостовым.

Людей становилось все меньше. Мы оказались в пространстве крепости, окруженном красно-коричневыми стенами. На булыжной мостовой под воротами ноги не слушались, ступая по неровным округлым камням. Так мы прошли через арки двух ворот и вышли к собору.

Часы на шпиле пробили половину второго. Мы обогнули Монетный двор и пошли по темному, неширокому проходу между старым зданием и стеной крепости. Справа от нас, в зарешеченных окнах на первом этаже горел свет, а в одном даже была открыта форточка. Слышно было, как там работают какие-то машины. Мы заглянули туда и увидели, как из какого-то аппарата выскакивают желтые монетки. Это было удивительно – своими глазами видеть, как выпускаются деньги. Правда, это были всего лишь трехкопеечные монеты, но меня поразило, что даже ночью производство денег безостановочно работало.

Дойдя до круглого здания тюрьмы, мы решили вернуться к Невским воротам. Сергей наконец-то притих и теперь высказывался лишь изредка. Чувствовалось, что уже наступила ночь, и появилась какая-то усталость. Но зато когда через глубокую арку ворот мы вышли к Неве, свежий ветерок ударил в лицо, и эта усталость отступила.

Мы спустились на берег и пошли по пляжу Петропавловской крепости. Напротив тянулась Дворцовая набережная с ее ровной классической петербургской застройкой. На пляже мы оказались одни. Нева плескалась под ногами и словно соблазняла нас войти в ее воды. И пройдя еще немного, один из нас не выдержал – конечно, это был Сергей.

– А что, может искупнуться?

Сергей посмотрел на нас вопросительно и, одновременно, вызывающе. Мол, ну что, слабо?..

Ни я, ни Таня не горели желаем ночью мокнуть в Неве. К тому же мы не представляли, где и во что переодеваться и как потом сушиться. Но Сергей уже загорелся и начал снимать с себя рубашку, а потом расстегивать брюки. Он потрогал ногами воду и повернулся к нам:

– А вода ничего, вполне себе… Ну, что? Не составите мне компанию?..

– Чего-то не хочется! Ты уж давай сам!.. – смеясь, почти прокричала Таня, и глаза ее загорелись в темноте каким-то огоньком еще неведомой мне радости.

Сергей не торопясь стал заходить в воду, слегка поеживаться и поводить плечами: «О-ох!». Он прошел еще пару метров, бросился в воду и поплыл.

Мы смотрели на все это как на спектакль актера-неудачника. Таня перевела взгляд на меня и шепнула: «Давай убежим!». Я посмотрел на нее, взял за руку, и, не говоря ни слова, мы пустились с места что есть мочи. Вскоре от воды послышался крик: «Эй, куда вы?!..». Но нам было уже все равно.

Мы бежали как сумасшедшие, как люди, которые освободились от чего-то тягостного, надоевшего и обрели неведомые силы.

Мы пробежали без остановки по всей территории крепости и, только выбежав за Иоанновские ворота, уже на мосту остановились, а потом, тяжело дыша, пошли шагом по деревянному настилу.

Мы шли и смеялись, мы были уверены, что освободились от нашего однокурсника, и теперь, наконец, могли посвятить эту ночь друг другу.

– Пошли ко мне. У меня сегодня никого, мама с бабушкой на даче, – сказала Таня так просто, как будто речь шла о посещении кино.

Я ничего не ответил. Я не знал, что можно сказать в такой ситуации. Но меня переполняли предчувствия…

Так мы дошли до Сенной площади и свернули в переулок, где находилась Танина квартира. В старом доме, по узкой, крутой, давно не крашенной лестнице мы поднялись на последний четвертый этаж.