Вика Сегаль - Заложник памяти

– Ты опять пила!

В ответ кивок.

– Я что-нибудь приготовлю.

– Да делай ты, что хочешь, – отмахнулась Коршунова.

Саня смотрела в потолок, периодически стряхивая пепел в пепельницу. Внезапная тишина была нарушена шелестом бумаги.

– Саня, что это?

Увидев, что разглядывает Кира, Саня сделала неопределенный жест рукой.

– Тебе диагностировали хроническую обструктивную болезнь легких… Рекомендация… не курить… Саня!

– Чего тебе еще?

Кира только покачала головой. Кто она, в конце концов? Она не ее мать, не ее воспитатель. Да и подругой ее назвать трудно. Кира вообще не знала, были ли, есть ли у Сани друзья. Наумова вряд ли можно считать другом – он был то ли любовником, то ли сослуживцем, то ли телохранителем. То ли просто обычным знакомым, который иногда заходил раскурить и выпить вместе.

Саня вполуха прислушивалась к бурчанию кубика-телевизора. Мельком глянув на календарь, она вздрогнула. 14 сентября. Ох ты ж… Официальная дата смерти ее родителей.

Это воспоминание из детства было особенно ярким. Она частенько думала об этом. Помнила серого человека в кожаном пальто, который сел перед ней на колени и обнял. Помнила надрывный плач бабульки, которая за ней приглядывала. Как бишь там ее звали? Как-то необычно, да. Аделаида Максимовна. Она просто звала ее баба Ида. Баба Ида плакала и гладила девочку по волосам. А Саня, маленькая пятилетняя Саня стояла и сжимала в ручках игрушечного Сквиртла – маленького покемона-черепашку. Взрослая Саня не помнила, где ее плюшевый Сквиртл. Потерялся на дороге жизни, как и она. Сбился с пути и сидит где-то, плачет. Сквиртл был подарком. Только она уже не помнила, чьим. То ли родителей, то ли бабы Иды, то ли серого человека.

Саня сжимала Сквиртла, баба Ида – Санину ручку, серый человек – саму Саню. Саня так и не узнала, как его звали. Ей было неинтересно. Он просто обнимал ее и ничего не говорил. Потом они прошли в квартиру. Саня направилась в комнату, а серый человек и баба Ида – на кухню. Тихий шепот, жалостливые причитания бабы Иды.

Сане тогда хотелось задать миллион вопросов. Но отчего-то ей было ясно – ответов в тот день она ни от кого не получит. Она просто легла спать. На следующий день проснулась рано – часа в четыре утра. Баба Ида сидела на кухне. Саня молча села рядом. Баба Ида так же молча насыпала ей в чашку четыре ложки сахара, положила пакетик и налила кипятку. В молчании они сидели до того момента, как в дверь позвонили. Баба Ида нехотя пошла открывать, Саня засеменила следом. Она ожидала, что придет серый человек и объяснит, что же все-таки происходит. И почему баба Ида плакала.

В квартиру ввалились две женщины. Сейчас Сане такая характеристика была смешной. Только потом она узнала, что Арине на тот момент было двадцать, а Лизоньке – двадцать три. Арина улыбалась и норовила ущипнуть Саню за щеки, Лизонька казалась более серьезной – именно она тогда и объяснила бабе Иде ситуацию.

Девушки были не похожи. Одна все время улыбалась и, присев на карточки, взяла Саню за ручки. На ней были синие штаны, водолазка и белая жилетка-пуховик. Более серьезная девушка и выглядела соответствующе: длинное пальто неопределенного оттенка бежевого, руки затянуты в кожаные перчатки. В руках – большая папка-уголок.

– Вы Цапликова Аделаида Максимовна?

– Да, девушки. А вы, простите, по какому вопросу?

Более серьезная девушка протянула бабе Иде папку.

– Я Елизавета Пароходова. Это моя партнерша – Арина Гранина. Мы назначены воспитателями Коршуновой Александры Юрьевны, две тысячи тридцатого года рождения.

– Стойте, какими воспитателями, я ничего не понимаю!

– Может, мы пройдем в квартиру? Неудобно общаться в коридоре.

– Да, девочки, проходите. Чаю, кофе?

– Мне чего покрепче, если можно, – отрезала Пароходова.

– Конечно, конечно.

– А мне чаю! – объявила Арина, усаживая Саню себе на колени.

– Пожалуй, мне стоит разъяснить. Несколько недель назад, когда случился первый удар, и погибло несколько сотен тысяч человек, Союз принял специальное постановление, касающееся воспитания детей, чьи родители оказались в числе погибших. Данное постановление имеет силу и при последующих ударах. Насколько мне известно, Марина и Юрий Коршуновы погибли на орбите во время второго удара. Мы были проинформированы об этом и назначены воспитателями Александры. В дальнейшем мы будем отвечать за нее и выполнять свои обязанности, прописанные в новейшем постановлении о «Воспитании сирот».