Кристина Крюкова - Люди как люди. Сборник рассказов

Свобода-свобода…

Но в руке после выплаты ежемесячного (и слава богу, последнего!) взноса осталась одинокая синяя тысяча рублей, которая своим одиночеством и синевой напрочь смазала восторг от свободы.

«Вот вам тыща. Ни в чем себе не отказывайте» – грустно подумал Петрович.

Хочешь – поесть купи, хочешь – бензином заправься. Шикарно. А можно купить две устрицы.

Печаль.

«Я такой же одинокий и синеватый, как эта тысяча».

***

Петрович, столько лет огражденный Лариской от решения бытовых проблем, теперь был вынужден вступить с ними в неравный бой лицом к лицу.

Он зашел в магазин и набрал продуктов, которые обычно приносила Лариска. На кассе у него отняли четыре тысячи рублей. У него даже екнуло в груди.

Еще и пришла квитанция за квартплату.

«Это же треть моего заработка за месяц…»

Деньги разлетались на бензин, на страховки, на замену крана, на бритву. Пришлось за все платить уже из скопленной ими заначки.

«Как тяжело без жены».

Он в унынии лежал на их новеньком диване. Пришла с работы Маша.

– Пап, смотри, какое красивое пальто мне мама подарила.

«Мама еще умудрялась детей одевать… а я еле концы с концами свел».-

– Да, красивое…

– Пап, а можно я возьму мамины сумки? Буду на работу ходить.

– Бери, конечно… кому же еще они пригодятся…

Маша улыбнулась и ушла на кухню готовить ужин. Крикнула:

– Тем более, они такие дорогие! Тысяч по пятнадцать их в торговом центре видела.

«Да как же так?..»

***

Петрович в который раз с облегчением подумал, какое же счастье, что погашена ипотека. Так как деньги утекали сквозь пальцы, он даже начал записывать все свои траты.

Не сходилось ничего.

«Я гуманитарий, но не настолько же, чтобы не смочь прожить в одиночку?..».

Он все время думал про Лариску. Как бы она сделала каждое дело? Наверное, технари лучше решают житейские вопросы.

Ему хотелось бы сейчас погулять с Лариской в парке или послушать ее смешные истории ни о чем, или вместе налепить пельменей, или сходить посмотреть глупое кино, или даже поглазеть на «хорошие диваны со скидкой». Только ее больше не было рядом. Он и не ожидал, что будет так скучать по ней.

И со студентками никакие романы крутить не хотелось.

Бредя по улице, он увидел в витрине парфюмерного магазина рекламу любимых Ларискиных духов и захотел купить себе флакон, чтобы ощущать хотя бы ее запах. Духи стоили шесть тысяч. Петрович крякнул. Набрызгал духами свою руку и решил пока нюхать ее, а в следующий раз опять зайти и пшикнуть.

Он пришел домой, схватил листок. Вписал цифры стоимости квартплаты, взноса по ипотеке, продуктов, бензина, развлечений, парикмахера и маникюрши, духов и сумок, подарков детям, поездки в отпуск, его одежды и портфеля, их ноутбука, дивана, торшера, ковра…

Получалась какая-то астрономическая цифра, даже если выбросить разовые покупки. Борис вычеркивал и вписывал и так, и этак, но месячный объем расходов все равно выходил таким, словно их в семье зарабатывало пятеро.

Петрович устал и даже вспотел.

Все эти цифры ввергли его в ступор и в уныние.

«Ничего не понимаю…».

***

Борис стоял на улице около Ларискиного офиса, переминался с ноги на ногу, обдуваемый ноябрьским ветром. Он надеялся дождаться Марину, которая была подругой и коллегой жены.

Наконец, Марина вышла из дверей. Он не сразу смог ее окликнуть – настолько промерз, что челюсти его не слушались.

Она обернулась, тепло ему улыбнулась и даже обняла. Сказала слова соболезнования. Потом оба грустно замолчали.

– Борька, ты ж замерз… ты занят сейчас? Пошли ко мне, помянем нашу Лариску.

Он кивнул. У него не было никаких планов.

У Марины дома было тепло и уютно. Для измученного решением бытовых проблем Петровича теперь все женщины – а особенно технари – казались гениями домашней бухгалтерии и умелыми дельцами.

Они выпили вина и долго разговаривали. И всплакнули, и вспомнили веселые времена. Вечер вышел душевным.

Борька подумал, что пора бы ему и честь знать. Но волнующий вопрос не давал ему покоя.

Поерзал на стуле и рассказал Маринке про свое недоумение по поводу несоответствия их доходов расходам. Он перечислил все суммы и покупки, какие вспомнил, и складывал, и изумлялся. Спрашивал, не брала ли Лариска каких-нибудь кредитов или, может, у Марины занимала денег?

Марина слушала-слушала. Многозначительно поглядывала на часы. На второй час его монолога она изрекла:

– Борька, ты прикидываешься или и вправду дурак?