Александр Елисеев - Город, окутанный тьмой

– Так есть или нет?

– Ну есть, возьми у тебя под сиденьем и мне дай.

Машина давно свернула с асфальтированной дороги и продолжала мчаться по проселочной. Вдоль обеих сторон растянулись бескрайние поля с налитой золотистой пшеницей. Время от времени поля рассекали прямые линии заросших густой травой посадок, небольшие березки и клены разрезали прямыми линиями пшеницу, как острые ножницы идеально разрезают листы бумаги. Бескрайние просторы страны очаровывали своей могущественной широтой и давали надежду на будущую бесконечную жизнь.

Машина подъехала к опушке невысокого леса, около которого стояло несколько комбайнов. Двое друзей вышли из машины, настроение у них было весьма приподнятое, под сиденьем раскачивалась пустая бутылка.

– Привет всем, мужики, все работаете, убогие? – крикнул, смеясь, Мельников. – Что такие грустные, опять Антон Иванович кинул на деньги? Или просто с похмелья?

– Вот они приехали, собаки, – из-за комбайна вышел Антон Иванович Яровой. Местный фермер, в народе все называли его Олигарх. Больше половины полей района принадлежало ему. Лет десять назад он приехал в Молычевск с большими деньгами, построил солидный дом и начал сельскохозяйственный бизнес. Приехал один и никогда никому не рассказывал о своем прошлом. В городе ходили разные легенды на этот счет. Одни рассказывали в мельчайших подробностях, как он убил жену, расчленил и закопал в саду около дома, а после детей отдал в детский дом и приехал на другой конец России. Другие утверждали, что Яровой вор, и ни жены, ни детей у него отродясь не было. А в Молычевске скрывается от друзей-бандитов. Третьи уверяли, что есть у Ярового и семья, и дети, которых он благополучно бросил и сбежал сюда, а они его уже несколько лет ищут и ждут. В маленьком бедном провинциальном городе фигура калибра Антона Ивановича вызывала огромный интерес и порождала множество слухов.

– Только вас и ждем, господа, – с большим превосходством произнес Яровой, гордо шагая в сторону Ивана и Александра. – Думали, уж не приедете, пшеница сама себя не уберет, все быстро за работу, лодыри, быстрее.

– Да уже прыгаем на лошадей, товарищ Иванович, – строевым голосом протараторил Сашка и заскочил на подножку комбайна.

Все поле озарилось шумом гигантских моторов, и череда машин выстроилась перед атакой на золотую ниву богатого урожая.

Антона Ивановича Ярового ненавидели все работавшие у него. И люди, знавшие его, – тоже ненавидели. Друзей и родственников в Молычевске у него не было, общался с жителями только по работе или по крайней необходимости. Ходил всегда угрюмый, задумчивый, с высокомерным взглядом и с неприятно-хозяйским выражением лица. С рабочими разговаривал грубо, пренебрежительно, часто кричал и обливал разнообразными ругательствами. Когда доходило дело до расчета, старался всегда заплатить меньше, придумывал незначительные поводы для удержаний, искусно рождал схемы, позволяющие обмануть работников. От безысходности и отсутствия хоть какой-то приемлемой работы в Молычевске люди терпели, злились, вымещали свою злость и обиду на близких, но упорно работали, ожидая лучшего. Александр и Иван батрачили на Ярового уже больше пяти лет, им жутко не нравилось, но было удобно. Удобно, что он никогда не увольнял их после многочисленных запоев и прогулов. Да, кричал, да, унижал, да, лишал заработной платы иногда даже бил, но до увольнения не доходило. Ведь о найти более трудолюбивых и бесправных рабочих было невозможно. Поэтому всех все утраивало, все терпели и трудились в перерывах между запоями. А работать, справедливо сказать, молычевские мужики умели, равных не было в труде, когда нужно, когда урожай был на грани пропажи, когда необходимо в считанные дни убрать бескрайние гектары, все работали без перерыва, круглыми сутками и всегда добивались своего. Спасая урожай столь ненавидимого им человека, они делали все от них зависящее, словно спасали собственное добро, собственную жизнь. Трудовая честь не позволяла поступать иначе. Яровой видел это, но никогда вслух об этом не говорил и уж тем более никогда не хвалил рабочих, а только находил повод их обругать и унизить.

Ночная прохлада опустилась на Молычевск. Мрачный задумчивый город в сумерках казался огромной тенью убегающей вдаль смерти. Одинокие редкие фонари были разбросаны по извилистым улицам, словно сказочный великан, собирая горящие звезды огромной неуклюжей рукой, просыпал их на землю. Темнота покрыла все пространство, не охваченное светом. Было что-то в этой темноте зловещее, пустынные улицы с редким лаем собак напоминали древний город, вымерший после чудовищной загадочной эпидемии. И только редкие прохожие давали надежду на присутствие жизни в этом месте.