Елена Хейфец - Агата

– Ты про графа рассказывай!

– Шуба у него необыкновенная. В руках трость, костюм по фигуре, цилиндр. Улыбка очень волнующая. Волосы гладко назад зачесаны.

– А глаза какие?

– Я не рассмотрела – страшно было ему в глаза глядеть, робела я, – но, кажется, светлые. Маменька им лучшие апартаменты отдала. Он тут неделю пробудет, еще увидишь. Больше нечего рассказывать.

– Так уж и нечего? А платье какое у этой Луизы?

– Лиловое, обтягивающее, с глубоким декольте, шаль со стеклярусом, жемчужное ожерелье на шее. Она хотела мне денег дать, но я отказалась, сказала, что не надо, я не горничная, а дочь хозяйки гостиницы. Ей почему-то это показалось забавным, и она засмеялась, хотя что тут смешного?

– Как ты думаешь, это его жена?

– Конечно нет. Что ты как маленькая, право?

– А кто же она ему?

– Подружка, любовница… Нам это знать ни к чему! Какая разница?

– Я просто так спрашиваю. А тебе разве не интересно?

– Завтрак маменька сама им утром отнесет. Сегодня гости изволили откушать в апартаментах.

Как всегда, наболтавшись и насмеявшись, девочки разошлись по комнатам.

Утром Анна встала раньше, чем обычно, – надо было принять у посыльных продукты. Приказчики безукоризненно выполняли ее заказы. Тереза была в училище, и Анна сама отнесла наверх гостям приготовленный Дуней завтрак – кофе, ванильные булочки и горячие немецкие колбаски с горчицей. Подносы с едой взяла у Анны Луиза. И напомнила, что в обед они хотели бы отведать какое-нибудь немецкое блюдо. До полудня из апартаментов никто не выходил. В три часа граф и его спутница спустились в гостиную, пообедали рассольником и айсбайном – блюдом, которое в совершенстве освоила Дуня, жареной рулькой с кислой капустой. На десерт были ананасы. Ужинать граф отказался, сообщив, что после необходимых визитов они с Луизой поедут в «Золотой якорь» – послушать цыган, там и отужинают.

В то время как граф со своей спутницей одевались в прихожей, распахнулась дверь и вместе с морозным облаком в дом влетела Агата. Румяная, без шапки, в расстегнутом полушубке, который придерживала на груди руками.

Его сиятельство замер от неожиданности, удивленный увиденной картиной. Девушка поразила его дивной красотой и неповторимой юной прелестью.

– Маменька! Маменька! Прошу вас, разрешите мне его оставить! Умоляю! Посмотрите, какой он прелестный! – Агата достала спрятанного на груди черного щенка и, только поставив его на пол, обратила внимание на одевающихся в гостиной постояльцев и поздоровалась с ними.

Граф кивнул, продолжая внимательно рассматривать девушку.

Она была потрясающе хороша. Румянец очень шел ее белой коже, распахнутые глаза светились, на пушистых волосах еще не успел растаять снег.

– Маменька, он ведь замерзнет на улице… Непременно замерзнет. Это ничейный щенок. Он был совсем один. Я нашла его возле чайной Семена Медведева. Но это не их собака, я спрашивала. Он очень голодный. Позвольте мне дать ему молока, маменька!

Граф любовался девушкой.

– Агата! Собаку в дом?! Что за мысли тебе приходят в голову? И где твоя шапка? Ты не перестаешь меня удивлять!

Анна была недовольна дочерью. Агата уже успела продемонстрировать гостям свой безудержный характер. Животных нельзя было держать в доме: не всем постояльцам это было по душе. Даже кошку Фросю, к которой все успели привязаться, пришлось отдать в чужие руки.

Граф шагнул к песику. Тот был смущен новой обстановкой, обилием яркого света и уже успел сделать лужицу. Его сиятельство наклонился к щенку, погладил его по мягкой шерстке, дотронулся до черного носа. Собачка лизнула его руку. Агата улыбнулась; ее глаза сияли.

Луиза брезгливо наблюдала за происходящим.

– А ведь он и впрямь премилый! – воскликнул граф. – Очень люблю собак! У меня их больше пятисот. А своему любимцу Лео – редкой умнице – я разрешаю баловаться в доме. Да… Отчего же не оставить этого симпатичного зверя, – обратился он к Анне, – если об этом просит такая прелестная девушка?

– Это моя младшая дочь Агата, – произнесла Анна.

Граф кивнул.

– Вымыть его немедля дустовым мылом, и пока не потеплеет, будь любезна, держи щенка в своей комнате, чтобы никто из постояльцев его не видел!

Анна строго смотрела на дочь. Ей было неловко перед графом за то, что Агата ведет себя как взбалмошная девчонка.

– А я не люблю собак! – наморщив нос, сказала Луиза. – Они грязные и плохо пахнут.

– Едемте, милочка. Мы уже опаздываем, – произнес граф, не скрывая досады.