Леонид Васильев - Лесными тропами к истоку

– Я до сих пор мечтаю подняться на нашу гору, хочу напиться целебной силы из Истока, глядишь – полегчает.

Соколов слушает, кивает головой, задает вопросы:

– А откуда такое название источника?

– Эта легенда древняя. Давным – давно на Русь с юговостока напали враги. Тогда с горы спустился богатырь великого роста – Исток и стал с врагами биться. Несметными тучами нападали на него пришельцы, били и стрелами, и мечами. А русский богатырь дрался с захватчиками простой дубиной. Недаром народ песню поет: «Эх, дубинушка, ухнем!» Дак вот, разбил он хищную стаю, а сам, израненный, поднялся наверх, отдохнуть, а во сне-то и превратился в целебный ключ. И зовется он – Исток. С горы-то течет ручейком, а внизу он – широкая судоходная река. Я когда-то на пароходе плыл, видел горы «Жигулевские», знать и в тех местах водились богатыри, знать богатырей-то на Руси было много. Думаю, на каждой горе есть свой богатырь – дозорный. Терпеливо смотрят они на людей, на суету мирскую.

– Я люблю смотреть на все старинное: на картины, на гусли в руках богатырских. Без музыки мир пуст – в ней душа человеческая.

– Верно, говоришь, – поддакнул дядя Коля, – вон у меня собачка – Август, и тот любит петь под гармонь. Где бы ни гулял по поселку, а заиграю на скамеечке, непременно прибежит, сядет рядышком и подвывает. Значит, есть у животных душа. Вот был бы у Августа голос человеческий, он бы мне подпевал «Рябинушку».

– Да, есть душа у животных, но, как уверяет священник Георгий, она у них – от земли, а у человека от Бога. А ты, Андрей, в Бога-то веришь?..

– Ну, как тебе сказать? в школе этому не обучают, а православный ликбез многие постигают от бабушек. В нашей стране пропагандируют атеизм. Одного ученого спрашивали: «Что для вас Бог?..». Он отвечал: «У меня есть чувство, что высшая сила существует, но я не стал бы называть ее Богом. Она где-то на небе (небо – это образ), а ведает обо всем в мире. Для меня Бог – это такой идеальный компьютер, который задает программу и варианты развития и для планеты в целом, и для каждого человека в отдельности. Информация о том, как мы живем, какие пути развития выбираем, обязательно где-то записывается. И, в зависимости от нашего выбора, мы получаем воздаяние. Своего Бога я слышу и в музыке. Искусство сродни религии. Религия – это философия идеализма. В искусстве есть только идеал, высшая ступень, к которой все стремятся и которой никто не может достигнуть. Думаю, что все настоящие художники – истинно творческие люди – верующие. Если вдруг музыкант на каком-то этапе своего развития решил, что достиг совершенства в своем мастерстве и возгордился, считая, что делает эту работу превосходно, то при встрече с человеком, который делает это дело лучше его, может потерять веру в высший идеал, перестанет быть верующим. Как в истории про возгордившегося ангела, который стал дьяволом.»

Дядя Коля почесал за ухом, кашлянул в кулак:

– Вот, ведь, дела-то какие?.. Люди к религии по-разному относятся. Знавал я одного человека – не верующего, мы с ним на вокзале автобус ждали. Он мне стишок прочитал такой:

Старик, переведя дыхание и, вытерев обсохшие губы, спросил:

– Ну, как стихи?

Андрей хохотал…

– Да, уж, сочинил эту галиматью ярый атеист. Среди своих таких же сотоварищей он, явно, имеет успех.

Соколов, посмотрев на часы, воскликнул: «Ого, засиделись мы, дядя Коля, как говаривали графы, да князья – пора и честь знать».

Попрощавшись со стариком, он вышел на улицу. Прохладная темнота разом охватила его.

Звезды недосягаемыми светлячками мерцали над землей. В голове звенела музыка прошлых лет. Андрею, вдруг, вспомнились вступительные экзамены в музыкальное училище: желающих стать певцами оказалось сорок шесть человек.

Приемная комиссия состояла из преподавателей-вокалистов и известных певцов Музыкального театра оперы и балета. У абитуриентов проверяли музыкальный слух, ритм, а самое главное – оценивали голос. У Андрея музыкальной подготовки не было. В армии на самодеятельных концертах он пел на слух, был также взводным запевалой. А потому, как ростом он был совсем не выдающимся, песня всякий раз начиналась, чуть ли не из заднего ряда походного строя.