Михаил Шнитке - Жизнь спустя

Роман в клочках

Москва «Пробел-2000» 2021

Жизнь спустя: Роман в клочках. / Шнитке, Михаил Анатольевич– Москва: Пробел-2000, 2021.– 120 с.

© Шнитке М.А., 2021

© «Пробел-2000», 2021

Roland Barthes “The Death of the Author” “Смерть автора”

Анри Волохонский “Роман-покойничек”

Александр Генис “Иван Петрович умер”

Jacques Derrida “The Deaths of Roland Barthes” “Смерти Ролана Барта”

Sean Burke “The Death and Return of the Author" “Смерть и возвращение автора”

Эту книжку М.Ш. писал большую часть жизни – целую эпоху, в которую произошли чрезвычайные события, – полвека назад “умер автор”, см. названия книг в эпиграфе. Вместе с автором ушло и “произведение”. Их место должна была занять пара: “текст – читатель”, причем читатель – в роли творца. Особо прилежные могильщики отдельно хоронили и “героя”, и “роман”. Но читатель заскучал и слинял. Теперь стало ясно, что автору пора вернуться. Цель этой книжки – воскресить “автора”. При этом автор, каким он был до своей смерти, – персонажем серии ЖЗЛ – теперь действительно невозможен и художественно, и потому, что место отношения “читатель – автор” прочно заняло отношение “потребитель – поставщик”.

М.Ш. пытается вернуть уже умершего и воскресшего автора – взрослым, прошедшим инициацию и равноправным и со своими героями, и с читателями.

Десятилетиями М.Ш. считал своим долгом быть читателем, тем более что, например, в России число писателей художественных текстов в разы больше, чем число читателей (а там, где что-то осталось, все свелось к паре: “потребитель – поставщик”), но в последнее время и так жиденький ручеек читабельных текстов стал иссякать. Сегодня его не хватит и на одного читателя.

Заметим, что приемы у М.Ш. осознанно не оригинальны, например введение буферного “составителя” – прием старый, как литература, – он использует, чтобы дать автору обсудить свои и чужие мысли о тексте и в то же время предъявить автора-личность. Тем самым автор становится и читателем, и героем своего текста, причем главным героем и самым авторитетным читателем. Насколько эта попытка удачна, покажет только одно – будет ли у нее читатель.

Эта книжка состоит из разных текстов: стихов и прозы. Думаю, что читатель, внимательно рассмотревший эпиграфы, уже увидел цель книжки – предъявить ему автора.

Конечно, в мои цели не входит демонстрация политических, идеологических, сексуальных или других физиологических, социальных и биографических подробностей жизни автора. Единственное, что представляет для меня интерес – это отношения автора и его текстов. Лично я считаю, что эти отношения значительно точнее описывают его личность, чем все остальное, но не собираюсь убеждать в этом читателя.

К собственно авторским текстам я часто прилагаю свои комментарии, в основном состоящие из обсуждения с автором его текстов, иногда из его рассказов о их возникновении и о высказанных третьими лицами мнениях о них. Изредка я также прилагаю другие авторские тексты, поясняющие, дополняющие или комментирующие основной текст. Замечу, что все мои решения авторизованы. В случаях, когда автор возражал против включения того или иного отрывка, я его не включал. Иногда – тоже с разрешения автора – я упоминаю эти случаи и привожу возникшие дискуссии.

Думаю, тут надо объяснить, зачем вообще нужны эти комментарии.

Я, несомненно, согласен с теми филологами, которые настаивают на “авторском праве” читателя. Конечно, именно читатель – творец каждого конкретного прочтения текста, без которого текст мертв. Читатель неизбежно творит модель мира, описанного в тексте, и именно в этой своей модели интерпретирует сам текст.

В то же время даже самые последовательные адепты такого подхода неизбежно признают неравноценность читательских прочтений. Возможно, это происходит оттого, что иначе они утратили бы основания для своих филологических степеней, должностей и даже гамбургских счетов. Возражение, что они не настаивают на художественной оценке текстов и вообще не оценивают их, тут несущественно – работы-то своих коллег они очень даже оценивают, а чем это не тексты?

Итак, признавая неравноценность прочтений, мы должны заметить, что автор, как и любой другой создатель прочтения, имеет на него право, более того, приходится признать, что, как правило, именно авторское прочтение является наиболее интересным. Поэтому я и решил по возможности добавлять комментарии, которые дают представление об авторском прочтении. Конечно, таким образом я несколько сужаю спектр возможных интерпретаций, но и приближаю их к авторскому пониманию, а тем самым, мне кажется, делаю их более интересными.