Михаил Шнитке - Жизнь спустя

Наконец-то отпыхало лето,
Без движений немного знобит,
И на женщинах что-то надето,
И теплей и понятней их вид.

Наконец колесо провернулось
И опять замерло' [6] Авторские шутки про слово “замерло'” я опускаю. на нуле,
И помеченный крестиком нулик
Задрожал на оконном стекле.

Мы катились, мы долго искали
Где тут дом, где присесть, где мы сами,
А стекло запотело, и капли
По нему покатились слезами…

Вот и время разбрасывать камни.
Камни знают это и сами,
но и зная, летят со слезами,
об углы разбивая грани.
Рвутся нити со звоном в ткани
из которой завеса в Храме,
меркнет солнце, уходит Свет.

Распинается мироздание:
“О Спаситель, останься с нами!
Неужели нельзя умнее?
Неужели мало умение
всех веков и всех поколений,
чтобы Слову коснуться тления?”

Но и камню и ткани ясно
Ясно, что их мольбы напрасны,
что иного у Бога нет!

А за этим, кося за шоры,
иудеи чинят заборы.
Их ни горе камней не ранит,
ни смертельное ткани пение,
ни…

Я не жилец на три-четыре дома,
И вместе с тем совсем не дезертир,
Но если прорвано и если слишком тонко,
То надо уходить с прифронтовых квартир.

А там, где оставаться нету толку,
Удерживаться больше ни к чему,
Ведь не боязнь потери книжной полки
Удержит полк и истребит чуму.

Так что же, уходить по одному?

Горечь разнообразий,
я весь город облазил:
Горсти образов ранних
и безобразий.

Но еще остается пустыня,
Ведь в ней светотени нет места,
И лучей безразлична отвесность.
Ты с нею кипишь или стынешь,
Пережив состоянье системы
И не составляя картины.

вечер
В темной комнате лежа,
взгляд точно пытаясь уставить,
Сочиняю я письма,
хорошие письма тебе.
Но слова улетают.
Вверх.
Через дырявую память.
Их как дым и кусочки горящей бумаги
несет по трубе.

ночь
А потом рассыпаются связи
измученных образов.
И пуста и тупа
крутит ночь мне свой калейдоскоп.
Впечатления дня, впечатления жизни разобраны,
я не сплю,
но меня засыпают, сорвавшись со скоб.

утро
Впечатлений волна с недосыпа упорного
Мне выносит всегда
ощущенье тебя.
После ночи без сна
так полна, так бесспорна ты,
Как от листьев оторванных
ощущенье стебля.
Но от сряща полуденных бесов тупеешь,
тупишь, уступаешь.

День спустя, жизнь спустя,
все спустя до копейки, дотла, до кости.
– Прости, ты чихнула, Сова.
– Бог простит.
Но отчетливо вдруг понимаешь:
В этой комнате темной оставил талант,
золотой эталон.
А взамен получил, потащил и принес три строфы.
Сохранил их на вечный потом.