Михаил Шнитке - Жизнь спустя

От начала и до середины,
С середины к грустному концу
Как суда затертые во льдины
Нас несет к терновому венцу.

Мы все медлим, медлим прорываться.
Медлим бросить нашу суету.
Мы твердим себе, что люди-братья
Ужаснутся и исправят путь.

Чьи-то руки уже треплют платье.
Струйки крови уж бегут по лбу.
Боже мой, сдержи мои проклятия.
Господи, еще со мной побудь.

…эту муку никак не выдернешь,
не лисенок она, не нож.

В кость вросла, рассекая мужество.
Пошевелишь – кромсает плоть.
Я ее обращу жемчужиной,
раз ни вынуть, ни расколоть.

Пойдем, я тебе покажу кое-что.
Идем. И идут они вместе.
И все бы могло у них быть хорошо,
Когда б не неиствовал ветер.

Он их разнимает и тащит их врозь,
Метет, задувает все свечи…
Так слабо зимой доносится сквозь
Вой ветра вопль человечий.

А ветер и камень сотрет в порошок,
Задушит, спасения нету.
И все бы могло у них быть хорошо,
Но негде укрыться от ветра.

Мы уехали не из места,
А из времени вон уехали.
И ничто не возникнет вместо.
Меж громадами – только эхо мы.

Восемнадцати лет уехав,
Вы полвека лет восемнадцати,
И несчастное ваше эхо
Все полвека будет метаться.

Будет рваться, искать отдушины,
Кто в занятиях, кто в веселии,
Кто в общеньи с такими ж душами,
Но что может душа бестелая.

Никакой не явиться новости,
Не меняться ни снам, ни радостям.
Равным стать и остаться тождеством.
Между ними не стало разницы.

Мы были стукнуты —
И в темном промежутке
На черном дне сохранены на черный день.
Но все, что мы рожаем без рассудка,
Вернется с нами, будет наша тень.

А мы и сами возвратимся, словно тени,
И не найдем ни корня, ни ростка.
Прийти в страну родных растений тенью
Сорокалетнего немого старика.

Кого ж мы приведем с собой? Тень тени?
– Нет.
С собой мы приведем своих детей.
Растерянных, измученных потерями,
Лишенных человеческих путей.

Так тянут тени нити поколений.

Коробка с красным померанцем,
А нам без срока
Жить с померанцами бок о бок,
И нет порога.
И некуда от них деваться.
Огромный короб —
Коробка с красным померанцем
Накрыла город.
Накрыла склоны гор и дали,
Вобрала море.
Клаустрофобией зажала,
Заткнула щели;
А нас ведь даже не сажали,
Мы сами сели.