Джой Моен - Когда кончаются цвета

Я задремал, а вечером разъяренная Мон Шер, бросив вещи в угол комнаты, легла в кровать и до утра не проронила ни слова.

Я сидел на краю кровати и смотрел, как меняется моя до недавнего времени счастливая жизнь. Я чувствовал перемены и мне они совсем не нравились. За последние дни я ни разу не видел улыбку моей Мон Шер, лишь слезы.

Внутри становилось ужасно пусто. Я жил среди людей, но все равно был один. Странное чувство.

Я копался в оттаявшей земле, была середина апреля. Запах, этот запах я никогда не забуду. Пахло приключениями, загадочностью, свежестью. Во мне проснулась от долгой зимы трепетность и нежность.

Я смотрел на кусты вишни и ждал, когда же она расцветет, сладкий запах заполнит весь сад. По почкам ползали новорожденные муравьи. Это все Весна. Я зажмурился. Со стороны фильтрующего воздух леса дул легкий ветерок, принося все новые и новые запахи. Я подставил ему свое лицо. В тот же миг домой вернулась Мон Шер.

Я услышал громкий плач, она пронеслась мимо меня, проронив слова, которые по сей день звучат в моей голове. Слова, обрушившие вмиг весь мой мир. Они превратили его в прах, высыпав мне в руки. Я стоял с горстью пепла, на глаза навернулись слезы.

Мон Шер сказала, что его больше нет. Нашего Курта. Он бросился под поезд. Не смог жить без своей Королевы. Я громко рассмеялся. Курт. Курт должен был умереть. Про Курта Кобейна долго ходили слухи о том, что он прострелил себе голову. А в итоге оказалось, что его предала любимая женщина. Кортни Лав. Так ли это было на самом деле с тем Куртом, никто не знает.

Но я точно знаю, что произошло с нашим. Королевское отродье предложило Курту умереть вместе. Не знаю, хотела ли она его смерти, но это случилось. В назначенный день и время это случилось. Он умер за свою любовь. А что она спросите вы? А она продолжает жить, и по сей день. Рак головного мозга спросите вы? А я вам вот что скажу. Не может быть рак того, чего в голове нет.

Она лгала. Лгала обо всем. О болезни. О своей ужасной жизни. Обо всем. Будь она проклята! Чертова снежная сука! Правда всегда становится явной. Вскрыли его почтовый интернет ящик, нашли ее адрес. Его родители побывали у нее дома. Но толку от этой правды особо не было. Лишь сам факт, от которого никому ни на миг не становилось легче.

Я стоял у входной двери и боялся заходить в дом. Я знал, что увижу там убитую Мон Шер. Медленно открыв дверь ее комнаты, я услышал крик. Громкий душераздирающий крик.

Я зажмурился. Крик отдавался в голове ультразвуком. Я знал, что ничем не могу ей помочь. Я осторожно лег рядом. Мон Шер крепко сжала меня в своих тисках боли, она как раненый, обезумевший от безысходности зверь, металась от крика к слезам, от слез к крику. Слезы были горькие, отравленные злостью, ненавистью.

Я и не представлял, что столько жидкости может храниться в женщине. Она не унималась до 5-ти утра, пока слезы не омыли все ее горести. От бессилия она провалилась в сон. Моей Мон Шер еще многое предстояло пережить.

Я насквозь промок от ее слез. Честно. Хоть выжимай. Я накрыл ее одеялом и вышел на улицу. Я смотрел на полную налившуюся красным светом луну. Мне было грустно. Только грустно. Я не чувствовал той боли, которую ощущала Мон Шер.

Я невольно вспомнил слова Старика. Он говорил я фантазер. Он говорил я лишь игрушка. Мой мир только что разрушился, а осколки развеял весенний легкий пахнущий сыростью ветер ко всем чертям, а мне всего лишь грустно.

Я осмотрел рану от лопатки Старика. Из нее торчали лоскуты и вата. Мне не было больно тогда, и совсем не больно сейчас. Одинокая слеза скатилась по моей щеке. Я игрушка. Обычная плюшевая игрушка. Я лжец. Я лгал вам, я лгал себе. Надеюсь, вы простите меня. Простите…

Еще примерно месяц я прожил в ее комнате. Каждый день смотрел, как Мон Шер гробит собственную жизнь. Днем она много пила, прогуливала учебу, дралась со сверстницами, отчего под глазами после очередной драки красовался новый синяк, в дополнение к мешкам от постоянных ночных слез и 2-ух часового сна.

Она изменилась. Гнев стал ее лучшим другом, заменив Курта. Она больше не радовала меня смешными историями, да и просто больше не разговаривала со мной.

Хоронили Курта в закрытом гробу, отчего у Мон Шер прямо на кладбище и случился срыв. Она убеждала всех и каждого, что это подстава, что все это ложь, что он уехал в дальние дали.

На самом же деле ее одинокий воспаленный горем мозг, совершенно отказывался принимать обреченность и пустоту, постепенно засасывающую ее, как черная дыра.