Алексей Манец - А дороги не кончаются…

Лишь только солнце яичным желтком вылупилось из-за шершавых сосен, мы уже копошились у тягача. Сегодня предстоит длинный путь, так что запасаемся горюче-смазочными материалами. Прежде чем залить масло в бани, его необходимо подогреть. Вот и шаманим у огня. Стоит отойти от костра, как воздух начинает щекотать в носу. Холодом обдает яйцо, перехватывает дыхание. Безо всякого термометра ясно, что сейчас за тридцать.

Подходит повариха:

— Вот вам гостинец. В дорожке пригодится.

Принимаем увесистый пакет. В радостном смущении даже «спасибо» сказать забываем. Ведь нужно же было ей после утомительного дня встать на час раньше обычного и настряпать нам на дорогу!.. А женщина улыбнулась и скрылась на кухне, ей было просто приятно проявить материнскую заботу о нас.

Кладем на огонь остатки сушняка, чтоб «запастись теплом» на дорогу. Дрова горят ярко. Еще с минуту наслаждаемся костром и покидаем стоянку.

Тайга встречает молчаливо, и ни одна птица не снимается с поникших веток. Наверное, грохот для обитателей леса стал привычным. Навстречу выплывают деревья. Трудно передать радость этой минуты, незабываемое чувство восторга, которое пленит меня всякий раз, когда, соприкасаясь с тайгой, я вижу все это. Быть может, кому-то такая картина покажется однообразной и скучной. Но я ради таких минут готов трястись в тягаче целый день.

Со мной монтажники. Рядом — Валера Фисенко, у двери — Саша Кайдалов. Мы едем следом за ребятами звена Евгения Сорокина, которые ушли раньше нас. Здесь, на Восточно-Сургутской площади, буровую закончили, сдали ее промысловикам, а теперь путь дальше — за Локосово, на Островную площадь. Предстоит проутюжить около двухсот километров. Не спешим. На пути — увалы, а в кузове тягача — «бендежка» с хозяйством монтажников, а сзади на тросе — «пена», на которой теснятся две емкости с горючим. В спешке можно все это потерять.

Молчим, потому что разговору мешает шум двигателя. Остается только смотреть в окно. С левой стороны тягача — обширная впадина. Там растут низкие и горбатые сосенки, образующие довольно широкие перелески. Какими жалкими кажутся эти деревца, вступившие в борьбу с заболоченной почвой! Вершины у них чахлые, а го и вовсе засохшие. Спустя некоторое время тягач взбирается на возвышенность. Двигатель, надрываясь, толкает двадцатитонную махину. Сзади остаются клубы дыма.

Местность меняется. Высокой стеной подступил к зимнику лес, и все вокруг, кажется, дремлет. На пнях высокие снежные папахи. Под тяжестью комьев снега арками наклонился молодой тальник. Поодаль полосой проходит бурелом. Ураганный ветер оборвал жизнь великанов на этом участке. Трудно представить более неприятное препятствие в тайге, нежели буреломы — густое сплетение из стволов и веток богатырей-деревьев, прикрытое снегом. Не знаешь, где ступить ногой, куда направить тягач, все предательски замаскировано. В такие участки лучше не соваться. Обходим их и у ручейка останавливаемся на привад.

Разжигаем костер, подвешиваем на рогатулине чайник. Валера заводит разговор:

— Вот мне жена говорит: чего я до сих пор шатаюсь по тайге, мокну, мерзну? Чего не жить, как все люди. Уже почти десять лет горбатишься… Хватит, пусть другие, а то они в тепле, а ты как заяц под кустом трясешься… — Отхлебнув чайку, продолжает: — А я вот как думаю: пускай кто другой наслаждается теплом, это его дело. А мы вот… — и неожиданно замолкает. Но мы понимаем, что он хотел сказать.

Рассвет сдирает с вершин сухостоя мрак ночи. Утро слабо сочится сквозь щели и окна балка. Пора подниматься. Одеваюсь быстро, как но тревоге, но к завтраку запаздываю. Трактористы к этому времени уже успели подкрепиться и из наших емкостей пополняют баки горючим.

Колонна покидает стоянку. Мы плетемся в хвосте. Вижу — ребята начинают ерзать на сиденьях. Такая езда надоедает. Решаем остановиться: подождать несколько часов, а затем догнать уходящую цепочку техника. Я занимаюсь осмотром крепежа грузов. Валера с Саней о чем-то разговаривают и, судя по жестам и выражению лиц, как всегда спорят. Хотя в их внешности и характерах пет ничего общего, чувство мужской дружбы удваивает их силы. И если за что возьмутся, то у них все спорится.

Через час на горизонте появляется мутная завеса непогоды. С севера приближается буран. Вскоре все вокруг засвистело, завертелось. Зловеще зашипела поземка.