С.П. - Сегодня я – Пит Доэрти

От скуки теперь вот так покупают природу в кредит, населяя её необразованными особями собственного клонирования, борющимися за выживание в стразах и туго затянутых галстуках, пачкающих свежую землю своими следами, не успевающими за инфляцией и лицами, рефлексирующими в бивалютной корзине. Они и во сне считают. И им каждый раз не хватает на жизнь, поэтому по утрам они целуют чужих жён, взятых напрокат у собственных друзей. Своих им совесть не позволяет заводить. Мир – одно большое бульварное приключение сегодня, увлекающее всё больше и больше в личную жизнь главных героев, разделенную сплетнями на каждой перелистанной странице. В бумагу сейчас разве что заворачивают продукты.

Но разве это проблема, когда вокруг тебя живые воплощения миссии в раю пятизвёздочной пробы? Зачем нам извиняться за то, что позволяем себе есть шоколад на завтрак, в то время, когда за нашими спинами ищут корку хлеба? Чьи это проблемы, если свою жизнь мы сделали сами? Ведь без нашего мнения нет ответов на их вопросы, а проблемы отчаявшегося мира решаются куда с большим аппетитом в бальных залах всемирных конгрессов за кипящими блюдами высшей школы кулинарии. Там всё проходит без лишнего стресса и истерии, за светской беседой, разумными тезисами и изысканными похвалами. Каждый рай оплачивал свою правду.

Разрезавший насквозь бухту искусственный пирс уверенно обходился чайками взамен неразношенных Лабутан и Манол Блаников, мерно вздыхая от осознания того, что достойная жизнь закончится на следующий день, случайно посещённый солнцем. Звёзды загара, хоть уже и приобретённого за пару тысяч долларов, никогда не отказывались от натуральной полировки в целях рекламы нового крема для защиты от солнца. Но пока ветер сносил их желания снискать популярности далеко на Юго-Восток неизвестного. Природе на радость. Неуверенные большекрылые шляпы появлялись в бесшумно открывающихся стеклянных дверях выхода, и, производя невнятные круговые движения досады, придерживаемые руками, возвращались в безветренное помещение Серж Лютенов и желающих уникальности Шанельных Шансов, острых на язык пуловеров Москино и свингующих над грилями пиджаков Стелл МакКартни. Ярко-красные шорты ДиСкваэры старались не обращать внимания на собственные мурашки на идеальных ногах, стремясь быть выношенными именно здесь, потому что где-то ещё уже заканчивался их сезон. В надежде остаться незамеченными на фоне серого моря, на пирс прорывались Святые Лораны, теребившие зажигалки и лелеющие молитвы о том, что им удастся затушить запах табака о соль моря. Какая же всё же капля отважной и честной похоти в словесной борьбе с самими собой в мерцающем море скуки, взбитом стразами из шампанского. Кто-то из них, видимо осведомлённый в отличие от меня дневными температурами этого края, даже отважно накидывал куски меха на прорывающие тонкую кожу кости, боясь подцепить простуду и пропустить следующие главное событие года. Где все они брали столько наглости, чтобы жить?

Стареющие боутшузы и горделивые Де Гризогоны, укутываясь в наспех купленных на местном рынке кашемировых шалях, отправлялись преследовать своих покоренных Бон Пойнтом поздних детей и ранних внуков, пускающих мастерски изготовленных их дедушками воздушных змеев. Они когда-то вложились в человеческие истории, беспокойно ища благородно стареющими ладонями обещанное друг другу семейное счастье. Возможно, их расчёты не подвели. В номерах томно вздыхали шёлковые Ла Перлы, не попавшие в каталоги Секретов Виктории. Их шанс, быть может, ещё наступит. Ни в этом, так в следующем замужестве. Случайно забывшие по пути сюда свои печали в коробке Адерола, чудесницы семейной жизни горевали по высоким заборам Кантрисайд Вилладж Эстейтов. Им было слишком холодно здесь в отсутствии мраморного пола с подогревом. Пожалуй, единственного серьёзного декораторского упущения того слишком дорогого архитектора и слишком модного дизайнера. Их неверные, почтительно наполнявшие животы принцы, закованные в Бриге, считали, что они заботились о своём физическом развитии, перекатывая белоснежные шарики на зелёном поле для гольфа, которое отвергал каждый сантиметр земли этого райского места, устроив недельную забастовку из циклонов и пониженных полей атмосферного давления. Просто погода о нас, о всех, здесь была одного мнения и в воскресных газетах его не печатала.

Мы были одним большим кружком обманутых природой дольщиков объектов чувственной неподвижности. Мы верили в драгоценности. В чуть постукивающие друг о друга бриллианты в наших подвесных серьгах. Они совсем не мерцали пасмурным днём. Даже несмотря на то, что были куплены на относительно честно заработанные деньги. Те, которые кто-то захотел нам заплатить. Те, которых мы совершенно не стеснялись, когда нам выписывали очередные чеки. «Надо, чтобы работа была любимой», – мы это всем советовали, не имея и года стажа, не зная нашей специальности. Мы играли в дневных сериалах. Временами в вечерних. Мы жили рядом с обеспеченными людьми. Мы пили свежевыжатые соки. Мы занимались йогой. Мы пользовались странными услугами малопонятных фирм. Но о нас был неплохо осведомлён Google. Разве это – не достижение? Разве это – не призвание? Разве это – всего лишь не ещё один способ выжить из ста тысячи предлагаемых и не совсем правильных? Разве смысл в том, чтобы искать достойные занятия? Пускай этим занимаются благородные семьи и их английские няни. Мы же приехали сюда, чтобы жить.