Олег Колмаков - Непрошеные, или Дом, с которым мне «жутко» повезло. Книга вторая. Жизнь продолжается?

– Нет… – спокойно ответил я. Однако чуть поднапряг свои органы чувств, добавил. –…Хотя постой… Кое-что я, кажется, улавливаю. Как будто бы самолёт взлетает… Или тележку без рессор по коридору катят.

– Какая тележка, в три часа ночи?.. В это время все переходы, давно под замком… – тревожный и незнакомый звук, успел довести Беса до исступления. – …И не самолёт это… Тут нечто иное… Я бы, даже сказал: что-то внеземное…

Панические настроения рецидивиста, очень скоро перекинулись и на меня, а неслышимый гул все нарастал и нарастал. Мозги мои словно зашевелились и меня начало даже подташнивать. За голову схватился и Бес…

И тут, в одно мгновение, вдруг всё затихло. Осталась лишь гробовая тишина и мы, на пару с уголовником. Почти минуту, каждый из нас прибывал в некоем оцепенении. Сейчас мы опасались ни то, что словом, случайным шорохом нарушить состояние нынешнего зыбкого равновесия. В конце концов, мы медленно и осторожно повернули головы, дабы переглянуться в немом вопросе: что ж, это всё-таки было?

Тут-то дверь нашей камеры громыхнула с такой силой, что все металлическое, находившееся внутри камеры затряслось, завибрировало и зазвенело.

Я вздрогнул и машинально зажмурился, ожидая некоего продолжения с громом, с молниями… Или ещё чего-то в том же роде.

И вновь зависла звенящая тишина. Лишь лёгкое дуновение сквозь настежь открытую дверь нашей камеры. Да-да, путь на свободу был открыт, однако никто из нас покидать камеру вовсе не спешил.

Первым зашевелился Бес. Осторожно разжав пальцы, он медленно отцепился от спинки кровати. Все ещё дрожащими руками, Герман достал из-под матраца припасенную на чёрный день папироску и, наклонившись над зажженной спичкой, с удовольствием её раскурил. Когда он поднял голову, вновь затрясся всем телом от вновь накатившего на него ужаса. Прямо перед собой Лобов вдруг увидел зависшее в воздухе размытое облачко, светившееся голубоватым цветом.

Этот неизвестной природы сгусток бурлил и разрастался прямо на его глазах. Постепенно он приобрел и некую форму с чётко очерченным контуром, наполнившись непонятной материальной сутью. Вряд ли, кто-либо из земных существ мог бы созерцать подобную метаморфозу без содрогания и учащённого пульса…

В конце концов, неоднородная субстанция сформировалась в стройное женское тело. Буквально из ничего, из тюремного воздуха возникла девушка. Как обычный человек она могла поднять руку, пошевелить пальцами, повернуть голову, легко и свободно перемещаться по камере.

«Да ведь это ведьма!.. – мелькнуло в голове Беса. Забившись в угол, на всякий случай, он ещё и зажал свой рот ладонью, дабы случайно не вскрикнуть или не издать какой-либо иной звук при созерцании той жути. – …И на хрена, спрашивается, я повёлся на обещание ментов, подписавшись на эту чёртову авантюру…»

Вновь приоткрыв глаза, я вдруг увидел её, Марту. Она стояла сейчас посреди камеры.

– Ты здесь?..

Сказать о том, что я был удивлён, все равно, что ничего не сказать. Забыв на какое-то время о всякой боли, я попытался немедленно встать. Однако тотчас рухнул на нары.

– Тише-тише… Сейчас тебе не нужно делать резких движений… – прошептала она и положила свою руку мне на грудь. – …Что же с тобой сделали эти варвары… Точнее было бы сказать: эти нелюди. Ну, ничего, потерпи ещё чуть-чуть. Сейчас я попытаюсь забрать твои страдания.

Я чувствовал, как Марта водит по моему телу своей холодной рукой. В очагах наивысшей концентрации болевых ощущений, её прикосновения становились более легкими и аккуратными. И мне, действительно, становилось легче. Я уже мог самостоятельно встать на ноги и добраться до «параши», дабы наконец-то справить нужду.

– Барышня, вы не могли бы и меня заодно подлечить?.. – потеряв всякий страх, Бес покинул своё «убежище». Возникшую паузу он предпочёл использовать с пользой для самого себя. – …В последнее время, меня правый бок отчего-то сильно беспокоит…

– Роббер, так ты здесь вовсе не один?.. – Марта обернулась к уголовнику и уставилась на того своим пристальным взглядом. – …Посмотрим, кто у нас тут. Ах, да!.. Герман Лобов. Уголовная кличка Бес.

Тот самый Герман, бессмысленно и бездарно разменявший всю свою жизнь на тюремные коридоры. Лобов, который докуривал чужие бычки, шестерил, стучал, сдавал и подставлял своих же сокамерников.

Роббер, небось, это чмо бравировало своими ходками; да пальцы гнуло, типа, век воли не видать… Ну, ничего. Недолго ему осталось, почём зря земной воздух портить.