Яков Логвинович - Клятва пацана. Рассказы

Сегодня, включив статистику, я прихожу к выводу, что при одном дне в неделю в течение трех курсов, с учетом сессий и каникул, эта подготовка вычеркнула из нашей студенческой жизни три месяца.

Целую весну, лето или осень превратила в холодную военную зиму.)

Но тем не менее мы вынуждены были соблюдать правила игры, подчиняться законам, не нами установленными.

На сборах многие проявили свое истинное лицо, отдельные моменты остались в памяти на всю жизнь.

Вижу все, как было тогда.

ВЧ с 5-значным номером километрах в 20 юго-западнее Луги.

Летний день, раскаленный плац.

4 взвода – 100 с лишним будущих математиков, одетых в зеленое « ХБ ».

Мерный голос из репродуктора, висящего на столбе между штабом и клубом:

– Вчера в Москве на открытии…

(или закрытии, мне это всегда было по псу)

– …Олимпиады-80 выступил генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель президиума Верховного Совета СССР…

Диктор делает многозначительную паузу и продолжает прочувствованно, через точку:

– Леонид. Ильич. Брежнев. В своей речи…

Что именно сказал генсек в своей речи, мы не слышим, все перекрывает рев ротного старшины:

– Сержант Улин, ты чего козыряешь, как Ленин, когда даже до Брежнева еще не дорос?

Я не спорю. Радуюсь тому, что прапорщик не прибавил к моей фамилии 4 буквы: 3 согласных и 1 гласную – превращая ее в нецензурную.

– Курсант Б.! Что у тебя на голове?! *** или пилотка?

Гриша Б. – классический интеллигент, « го » -шник и пианист, краснеющий от матерных слов, пытается поправить армейский головной убор, но получается только хуже.

– Курсант П.! У тебя что – как в сказке: « Дерни, девочка, за веревочку – дверь и откроется»?!

Ваня П. – ныне член-корреспондент РАН – который хлопал ушам при раздаче обмундирования, остался без брезентового ремня и теперь подвязывает брюки веревочкой, не успевает моргнуть глазом. Старшина делает шаг вперед и с кошачьей ловкостью дергает за конец шпагата, свешивающийся из-под кителя.

С Вани падают штаны.

Рота ржет: минута смеха заменяет килограмм мяса, в армии это первостепенно.

Прапорщик неуёмен; что для нас мУка, для него – работа.

– Курсант К., *** твою мать! Опять вшивник поддел?!

Шура К. – впоследствии известный поэт – пытается заправить под обшлага край трико: в Ленобласти тепло лишь в полдень, по утрам форма для тропиков не греет, а холодит.

– Курсант С.! Ты что, беременный?

Андрей С., – уже обзаведшийся брюшком и не соблюдающий правило « длина ремня = окружность морды » – молча пожимает плечами.

– На кого вы похожи, ***, ***, ***? *** ***е!

Глаз старшины скользит по рядам.

– Б-балет-т…

– безнадежно шепчет азербайджанец Ильхам Ахундов, который не может выговорить русское слово из 5 букв, обозначающее древнейшую профессию.

Но наш похмельный воспитатель знает, что нельзя бесконечно ругать, нужен положительный пример.

– Иди сюда! Вот ты!

Строй расступается, выпуская подтянутого курсанта.

Сапоги его блестят, над ними можно бриться.

Убогое « ХБ », ладно пригнанное по фигуре, кажется свежеотглаженным.

Поясной ремень затянут до предела, начищенная пряжка режет глаза.

Пилотка выровнена звездочкой по переносице, идеально повернута набекрень, придавая оговоренный строевым Уставом « молодцеватый вид ».

На этого бойца можно любоваться.

Он – само совершенство.

– Вот, *** ***ые, мать вашу дышлом из подмышки, смотрите все! Так, ***, должен выглядеть образцовый солдат!

Прапорщик вертит избранника перед строем, тот лукаво посмеивается из-под классических черных усов.

– Как фамилия?

Образцовый солдат вытягивается по стойке « смирно »:

– Рядовой Логвинович

Умный читатель поймет, что предыдущей главой я стремился вызвать добрую улыбку.

На самом деле Яков Логвинович представлял совершенство во всем.

И в жизни, и в спорте – помимо шахмат, он занимался футболом и боксом – и, прежде всего, в математике.

Последнее я говорю серьезно.

Ленинградский государственный университет по комплексу интеллектуальных параметров, определяемых наследственностью поколений, был не просто первым среди ВУЗов СССР, а стоял на порядок выше прочих.

Математико-механический факультет, готовивший элиту чистого разума, являлся высшим в ЛГУ.

Это признаю я, не имеющий врожденной склонности, с этим не станет спорить ни один истинный математик.