Татьяна Бурдакова - Анамнез жизни

Мне стало тоскливо и жутко. Я повернулась к «Жеке», намереваясь задать ему очередной идиотский вопрос, нельзя ли тогда уж доехать с ними в депо, там пересесть в другую электричку и вернуться обратно к вокзалу, но увидела, что парень, прищурившись, смотрит куда-то за меня. Я инстинктивно обернулась и увидела, что за стеклянными дверями в вагоне стоит уже знакомый мне дед в грязном свитере.

Жека присвистнул, оттеснив меня, подошёл к двери, рванул её вправо и крикнул:

– Эй, отец! Чего там топчешься, тоже в депо захотел? Иди давай сюда, слезать надо. Вон и девице поможешь.

При этих словах девица, то есть я, затряслась крупной дрожью. Жека тем временем продолжал:

– Давай, давай, поживее! Пьяный что ли? Или обдолбанный? Слезай отсюда, тут находиться не велено! – И, повернувшись ко мне, продолжал: – Сейчас мы его первого вниз спустим, потом он поможет вам слезть.

– Нет! Ни в коем случае! Вы что?! – Зашипела я страшным шёпотом, во все глаза глядя на Жеку. – Я не знаю, как вообще тут слезать буду, тут грязно, поезда ходят, у меня сумки тяжёлые! А если он за мной увяжется? Не пускайте его! Не пускайте, я с вами поеду!..

– Девушка! – Гаркнул вдруг Жека, обнаружив неожиданный командный голос. – Я вам неясно сказал? В депо посторонним нельзя, нам выговоры не нужны. Слезешь и дойдёшь аккуратно, не рассыпешься.

На этих словах дверь, соединяющая вагон и наш тамбур, поехала вправо, и дед, послушно выполнивший приказ машиниста, оказался рядом со мной. По тамбуру мгновенно распространился тошнотворный, тяжёлый запах: судя по всему, дед бомжевал – а может, просто был алкашом, потому опустился. Поморщившись, я отшатнулась – хотя уже понимала: без него мне отсюда не слезть.

– Так, быстро! – Скомандовал Жека. – Дед, давай, прыгай, будешь ловить девушку. А вам приготовиться! – Последняя фраза относилась, как уже ясно, ко мне.

Дед, которому фамилия Вонишвили подошла бы намного лучше, чем дотошному академику, судя по всему, не в первый раз уезжал в депо, поскольку на команду «Прыгай!» отреагировал резво. Потоптавшись на одном месте – вероятно, так он разминал ноги, – он невозмутимо подошёл к открытым дверям и, ни говоря ни слова, сиганул вниз, где тяжело приземлился в хлюпающую жижу.

– Первый готов, отлично! – Удовлетворённо прокомментировал Жека. – Ну, девушка, теперь вы! Вперёд!!!

Это был чёртов момент истины. Я отлично понимала, что деваться мне некуда, но вот так запросто рухнуть в объятия пропитого бомжа – к этому надо было морально подготовиться. Подойдя к краю, я посмотрела вниз. Дед, криво улыбаясь беззубым ртом, терпеливо ждал, пока я спущусь. Несмотря на то, что с того первого раза, когда я его увидела, он не издал ни звука, он, видимо, всё понимал и готов был помочь. Добрый человек, наверное… Жаль, что спился. Я сделала нерешительный шаг вперёд и уже почти готова была прыгать, как вдруг за моей спиной прозвучало:

– Да вы сумки сначала ему отдайте, по-другому не слезете! Или мне давайте обе, я после подам!

Эти слова подействовали на меня как обух, которым дали по голове. Отличное завершение моего приключения! Сейчас я спущу этому алкоголику сумку с редкими фолиантами и со стипендией, а он даст с ними дёру?! И что я скажу вредной библиотекарше? Уж явно не правду – о том, во что я, по обыкновению, вляпалась, лучше не информировать университетскую общественность. А может, машинисты и сами не против тиснуть моё добришко? Так пусть имеют в виду – я их запомнила, так что точно укажу все приметы!

– Девушка, ну вы прыгаете или нет?! – С уже не скрываемым раздражением вопросил Жека. – Давайте, давайте! Время!

Дед, покорно ждущий меня внизу, внезапно нарушил свой обет молчания и, протянув ко мне руки, неожиданно отчётливо произнёс:

– Время – деньги! Меня ребята ждут выпить.

Удивляться было некогда. Я присела на корточки и стала приноравливаться, как бы слезть, но с занятыми руками это и вправду не получалось. Они не давали мне чувствовать равновесие, кроме того, был риск снести деду полчерепа книгами.

– Да отдай ты ему своё барахло, хватит телиться! – Кипятился за моей спиной Жека, от раздражения перешедший со мной на «ты». – Быстрее, нам нельзя тут стоять!

Он, безусловно, был прав: если бы дед бросился наутёк с моими вещами, я и сама вслед за ним как-нибудь спрыгнула. А вот оставить своё имущество машинистам значило почти наверняка его лишиться: противный Валера даст полный ход, и – прощай, моя стипендия, кошелёк, ключи от дома и Вонишвили сотоварищи! Сделав глубокий вдох, я собралась с силами и как можно суровее рявкнула: