Татьяна Бурдакова - Анамнез жизни

Из размышлений меня вырвал нервный автомобильный гудок. Вот козёл! Видит же, что что-то не то, неужели трудно выйти из своей бронебойной машины и разобраться, в чём дело? Сигналит он, видите ли! Давить на клаксон проще всего, а посидел бы на моём месте, равнодушный засранец!

Решение пришло ко мне внезапно. Схватив пакет с собранным мусором, я резко встала и, сделав широкий жест, должный продемонстрировать слова: «Пожалуйста, проезжайте!» и улыбнувшись в тридцать три зуба, я шарахнулась назад, в сторону тротуара. Мужик, не меняя уже раздражённого выражения лица, тронулся и, даже кивком головы не сказав мне «спасибо», быстро проехал вперёд и принялся парковаться. Он уже не казался мне симпатичным. А ведь кто знает, как могли бы развиваться события, если бы не вредоносная косиножка… Ведь тогда я не была ещё замужем.

Когда-то мои родные ещё не знали: арахнофобия неизлечима. Вернее, лечить её можно – есть даже целые курсы: сначала просто двадцать минут смотришь на паучка, потом трогаешь его палочкой, потом пальчиком, потом сажаешь к себе на ладонь… Нет уж, я лучше буду болеть, чем окончательно свихнусь в процессе лечения: так недолго заработать целый букет психических отклонений. Но впоследствии, наблюдая, как я бьюсь в конвульсиях при одном виде паука по телевизору в программе «В мире животных», мои родственники поняли: я вовсе не симулирую – мне действительно худо при одном только виде этих созданий. Поэтому теперь мой недуг воспринимается окружающими людьми как неизбежное зло.

Надо сказать, я даже сама как-то умудрилась привыкнуть к этой гаденькой фобии . Пару лет назад, увидев у геленджикской бабушки на кухне здоровенного паука (дело было осенью, когда пауки особенно жирные), я, поборов рвотный рефлекс, сбегала за айфоном и крупным планом сфотографировала чудо природы, после чего разослала кадр знакомым с припиской: «Наш домашний питомец!». Я смирилась с мыслью, что в мире есть пауки, и какая-то, к счастью, ничтожная их доля имеет шанс оказаться на одной со мной площади; я даже отношусь к ним в какой-то мере спокойно. Теперь, когда я приступаю к уборке квартиры, то даже могу собрать пауков, имеющих обыкновение ютиться по углам потолка, трубой от пылесоса – главное сделать трубу максимально длинной и отойти на безопасное расстояние: вдруг промахнусь, и насекомое полетит на мою голову… Бр-р-р! Когда мою окна, то заранее готовлю себя к возможности встретить арахну, потому пристально исследую поверхности на предмет наличия посторонних включений. Если паук попадается, я зову сестру или мужа. Сестра – человек серьёзный и обстоятельный: она жалеет и меня, и животных, поэтому спокойно берёт паука рукой и, поглаживая его по спинке (в это время по моей собственной спине бегут диких размеров мурашки), отправляет через окошко на улицу. В сестре я могу быть уверена – в отличие от мужа, который однажды, когда мы жили на съёмной квартире, снял со стены комнаты громадного паука и отправил его в мусорное ведро.

Понимаете, люди, которые ничего не боятся, мыслят другими категориями. Им не приходит в голову, что ночью паук может выползти, совершить променад по кухне, залезть в шкаф с посудой, на стенку или вообще вернуться туда, откуда был взят. Они не боятся проснуться от страшного крика жены, которая, ночью встав в туалет или выпить водички, узреет на полу паука и завопит на всю квартиру от ужаса. Приходится объяснять это наглядно – пусть, в конце концов, эти толстокожие люди смирятся с нашими страхами! И возрадуются, что мы, впадающие в смятение при виде паука, в дополнение к этому не боимся, по крайней мере, выпивать, как бедные винофобы, выходить замуж, как гамофобы, и впоследствии ходить по квартире голыми, чего никогда не делают существующие, оказывается, на свете гимнофобы. А то жить с нами, арахнофобами, нормальным людям было бы совсем тяжело.

Я никогда не отличалась особой физической подготовкой и, как и большинство девиц, в школе физкультуру ненавидела. Не любила я, впрочем, и другие предметы, преимущественно те, которые были связаны с расчётами – например, абсолютно не понимала, какой смысл учить какую-то математику, а потому не хотела в неё вникать. К счастью, когда я поступила в университет на филфак, мои мучения касаемо точных наук прекратились. Чего не скажешь о физкультуре, которая началась у нас сразу на первом курсе.

На занятия, естественно, приходилось таскать с собой форму. Поскольку жила я в области, каждый раз меня страшно раздражал этот противный полиэтиленовый довесок, в котором болтались мои спортивные штаны, кроссовки и куртка: в силу природной рассеянности я постоянно боялась забыть его где-нибудь в электричке или в метро, кроме того, я вообще терпеть не могу всё это мешочничество – оно не к лицу ни одной бабе.