Света Великанова - Я больше не тороплюсь

– Будем друзьями. Ты чай с вареньем любишь?

– А вас случайно не Карлсон зовут? – несвойственно небрежно для моей манеры разговора со взрослыми в лоб спросила я.

– Карлсон – это мужское имя. Ты не поверишь, но меня зовут Ассоль.

– А фамилия Грин?

– Угадала. Так хотел папа.

– Где ваш корабль?

– Корабль с алыми парусами в моей комнате. Мне его родители подарили после окончания школы, а принц появился позже.

– Он тоже в вашей комнате?

– Нет, он в моем сердце.

Откуда мне было знать, что Ассоль никогда не шутила и говорила все как есть?

Женщина, 33 года

Катя, дочка, набирай 03 и попроси, чтобы ехали скорее. Сердце. Это безобразие, что человек с такой серьезной проблемой живет один. Ася, не спорьте со мной и вообще сейчас не спорьте. Берегите сердце. Меня вам Бог послал, я – врач по призванию. Я помогу вам раздеться, надо принять прохладный душ, мы собьем ритм вашего сердца, и все будет хорошо. Главное, сейчас вам не волноваться. Ваша благодарность мне не нужна, просто оставайтесь жить, вы еще молоды. Сколько? Вы шутите, правда? Вам не может быть сорок. Надо же, я к вам, как к девочке относилась… Что вы говорите? Это у вас с рождения? Я не волнуюсь, мне хочется, чтобы быстрее приехал врач, и тогда уж никто не будет волноваться. Осторожно, ваша кофта зацепилась за сережку. Какие милые сережки. Мне не нравится цвет вашего лица. Я помогу вам дойти до туалета. Аккуратно опускайтесь, закладывайте два пальца в рот, рвотные позывы могут сбить ритм, сейчас, до приезда «скорой», это главное. Лучше, уже можете дышать? Садитесь на край ванны, я держу вас. И не бойтесь, теперь я включаю душ. Холодно? Не беда, жить будете. Что ж вы так расстроились? Разве можно с вашим сердцем? Что вы говорите, я не слышу, вода шумит. Что? От счастья? Слава Богу. От счастья не умирают. Катя, дочка, открой дверь, «скорая» приехала.

Ассоль, 40 лет

Передай маме своей спасибо. Мне уже лучше, спасибо, Катя. Посиди рядом, помолчим вместе. Я всегда торопилась, бежала, не было времени даже поесть, поэтому килограммам не было возможности за мои ребра зацепиться. Я думаю, что перед важным шагом, перед дальней дорогой не случайно нужно посидеть и помолчать. Иногда можно и остаться. Не навреди – это ведь заповедь не только докторам. Это всем нужно помнить, подходя к людям. Особенно к тем, кого ты любишь. Да не обернется твоя свобода несвободою близкого твоего. Про что ты говоришь? Любовь? Ты боишься, что пропустишь ее? Рада будешь пропустить. Убежать будешь готова на другой конец света. И убежишь. Но навсегда жить останешься там, откуда убежала. А в другом месте все сможешь сделать, города и корабли выстроить, замуж выйти, нарожать детей и стать бабушкой, но жить так и не начнешь. Я это знала, Катя, знала с самого начала, но верила, что все смогу переиначить. Корабли выстроила, и города, реки развернула вспять, замуж только не выходила. Мне попадались на удивление хорошие люди, которых мне было не под силу обманывать и обнадеживать. И себя как-то устала обманывать. Оттого вернулась. Если не размениваться, научиться ждать и верить, то все обязательно исполнится. Корабль, задрапированный алым шелком, станет твоим домом. Воздается по вере, Катя. На самом деле проще всего прожить в ладу с собой. Неторопливо. Это такое несовременное слово. Без суеты. Учиться нужно у малышей, они вдумчиво и внимательно познают мир, насколько бережно они к любому проявлению жизни относятся. Мы ведь живем иначе, в точности суждений и решений уверены, бьем без промаха. Постепенно вырабатываем механизм в себе, который позволяет и к смерти обыденно относиться.

Женщина, 33 года

Да… прихватило мою соседку сегодня. Мне в назидание, чтобы подумала о том, как переживать. Хорошо, что Катя с ней осталась. Мне сегодня нужно побыть одной. Не могу привыкнуть, что Борис мне Никто. Был всем – стал Никем. Сегодня у отца моей дочери родился сын. Не я рожала… Смешно. Очень страшно. Сейчас придет Катя, и мне нужно ей сказать об этом буднично. А у меня внутри все раскололось, и я прорываюсь душой по острому стеклу, срезая куски с остатками великодушия. Я чувствую, как покрывает мое лицо застывшая маска из отчаяния и одиночества, словно противная глина. Она въедается через кожу в то место, где раньше жила любовь, чтобы окаменеть там и остаться больным несглатываемым комком навсегда. Я сижу со своим лицом дома и боюсь кого-нибудь перепугать. Несчастной мне можно быть лишь до прихода Кати, а потом необходимо тупо уставиться в телевизор и, не моргая, смотреть в свое прошлое. Из которого мне не выйти. Пожизненная узница своего счастливого прошлого. Завтра с утра нужно запеленать свою душу в каркас успешной деловой женщины, насмерть затянув ее теплыми шарфами и облегающими свитерами с юбками, чтобы не смогла вздохнуть и вырваться из разорванного нутра. Целый день мне нужно будет улыбаться своему видимому всем благополучию тренированными глазами и уголками губ. Я буду отчаянно работать до сумерек, чтобы мое скрываемое от всех одиночество выползло за мной в темноте из здания, оставшись незаметным даже для охраны. Мне нужно набраться сил, чтобы прожить сегодня, завтра и потом еще целую жизнь. Пожалуй, я могу сказать о рождении брата Кате завтра, а сегодня мне нужно просто выжить. Я могу скулить, пока дочери нет дома, но обязана выжить.