Света Великанова - Я больше не тороплюсь

Артем, вне возраста

Здравствуйте, девочка. Не уходите, задержитесь на минутку… Вас как зовут? Катя, мне так важно сейчас выговориться, иначе я просто умру от ненависти к себе. Просто постойте рядом. Можете не слушать. Лучше это не слышать никому, не знать. Я не знаю, как это сказать… Искры уходят. Наверное, это главное. Из отношений. Не только между супругами, между всеми, понимаете? Любовь нельзя удержать отсутствием штампа в паспорте. Хотелось бы, чтобы это сумасшедшее дрожание оставалось. Я помню, как Ассоль впервые взглянула на меня, и мне захотелось ее защитить. Сердечко мое. Еще помню, как она расстегнула кофту, и совсем не помню, что было дальше. Она навсегда осталась мне родным человеком. Останется. Всегда была и всегда будет. Я вчера стал вещи собирать, жена домой пришла, и я уже был готов начать разговор. Впрочем, она уже знает. Вы, женщины, всегда все знаете, только боитесь что-то поменять. Гарантии нужны. Семейная жизнь – это статус. А может быть, и она счастливее была бы, если бы еще тогда выгнала меня. И все эти годы бы потратила не на удержание меня, а на создание себя. Свой талант. Она поразила меня при первой встрече. Словно птица с тонкими крыльями, которую я превратил в клеточную, домашнюю, несмелую и такую предсказуемую. Она все годы молчала. И я молчал. А вчера она зашла в дом, и я вдруг понял, что она меня уже отпустила. Не знаю, когда, давно, наверное. Я пропустил этот день. Собой был занят. А она в одиночестве отголосила, оплакала себя давно и выросла из этой боли. Вошла спокойной и мудрой в своем решении. А может, она давно такая, я ведь на нее не смотрю. А тут увидел ее другими глазами. Глазами чужого мужчины. И понял, что мне она уже не принадлежит. Еще ничья, уже не моя. И что она очень хочет, чтобы я поскорее ушел, и она будет жить иначе. И талант к ней вернется. Но я-то без нее пропаду. Потому что все мое благополучие строится на ее ровном и спокойном отношении ко мне, которое давно перестало быть любовью. Все отлажено. А с Ассоль так не получится. Она в огне живет, себя сжигает, меня не пожалеет. Я испугался неустроенности, словно ребенок темноты, и засуетился вокруг жены, и на стол поставил вино, и колбасу с сыром порезал. И разливал торопливо, говорил сбивчиво, раздевал ее наспех, и любил, не чувствуя. Я понял, что мы остались в западне друг у друга. Когда-то она меня поймала этим никогда не родившемся у нас ребенком. А теперь я ее не отпустил. И она застонала, будто я больно ей сделал. А мне так себя жалко стало, что я встал и перешел на диван. И там заснул. Это хорошо, что Ассоль дома нет, я тебе все и сказал. Ты поживи с ней пока рядом. Словом можно убить. Я написал ей письмо. Будто у жены случился инфаркт, а дальше будет видно. Ты дверь за мной закрой, там отрепье в подъезде греется, не ровен час…

Катя, Человек

Катя не могла унять озноб и совсем не понимала, что ей делать дальше. Ничего из того, что она сейчас узнала, повторять не следует. Нужно это быстрее забыть. Ей не приходилось спасать людей. На восьмом этаже завыла собака. Стало жутко. Хотелось позвать маму. Мама!!! Папа тоже ушел из дома, пока мамы не было. Суетливо какие-то мелочи брал в руки, ставил на место, говорил сбивчиво. А потом будто что-то вспомнил, стал отчетливо собираться и с непробиваемым лицом унес все с собой. Соседская собака завыла одной нотой. Неожиданно этот вой был перечеркнут женским криком. Кричали на лестничной площадке. Катя метнулась к дверному глазку и увидела белое лицо матери. Оттого что тряслись руки, Катя не сразу справилась с замком. Распахнула дверь. Мама смотрела перед собой слепыми глазами и говорила чужим бесцветным голосом.

– Уйди отсюда. Вызови милицию и скорую. Не смей выходить.

Серый цементный пол был усеян спелой черешней.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Ассоль любила повторять, что на земле все встречи не случайны. Все имеет определенный смысл. «Только один раз в жизни ты можешь встретить своего человека. Ну а встретил, то держись за него». Убийство за сто одиннадцать рублей и серебряные сережки с бирюзой смысла не имели. Умерла Ассоль быстро. Одиннадцать ножевых ран в области сердца нанес ей бомж, зашедший в лифт вслед за Ассоль. Убийцу задержали через три часа. Мама согласилась на первый подвернувшийся обмен. Катя через две недели вошла в новый класс. Корабль с алыми парусами стоял в большой коробке в комнате мамы. У Кати не было мужества эту коробку открыть.

Притянутые ее магнетизмом, мужчины часто осложняли себе жизнь. Достойные попадались не каждый день, поэтому она страдала значительно реже.