Игорь Рожкевич - Душеллект

«Нет, нет, уважаемый профессор. – Инга отложила в сторону книгу. – Точнее, я согласна с вашим индивидуальным подходом к каждому пациенту, независимо от специфики его личности. Согласна и с необходимостью налаживания прочных межличностных взаимоотношений „здесь и сейчас“ для достижения максимальной степени взаимной откровенности. Но, поймите, мне теперь так нужна хоть капля живой помощи, а вы все пичкаете меня какими-то малозначительными фактами из вашей практики. Нет, нет. Всё не то».

Расстроившись ещё больше, Инга взяла в руку закладку с последней страницы, где обычно хранила ее во время чтения. Да и никакая это была не закладка, а маленькая открытка с улетающими в небо журавлями, на обратной стороне которой Глеб, в надежде таким образом поддержать ее на время их двухмесячной разлуки, написал: «…это всего лишь очередная командировка, не расстраивайся. Нам с тобой даже не придется ждать новой встречи в следующей жизни…»

«Вот вы говорите про взаимные откровения, – сама того не желая, продолжила спорить Инга. – Да, всё это замечательно, господин профессор. А как насчёт степени соответствия глубины полученного опыта? Я считаю, что если ты сам не прожил, не ощутил, не прочувствовал то, о чем тебе рассказывает другой человек, то до конца вы с ним друг друга никогда не поймете. И чем же вы могли бы сейчас поделиться со мной? Есть ли у вас что-то настолько же сильное? Потому что слабое вряд ли мне поможет. Вам вот так вот средь бела дня сообщали о смерти жены? А если нет, то какой мне прок от всех ваших слов?»

Инга посмотрела в круглый иллюминатор. Волны Анадырского залива уныло катились в сторону горизонта.

«Анадырский, не Анадырский. Какая разница? Миллионы лет все было точно так же. И ничего с тех пор не изменилось независимо от того, что люди открыли это место».

Инга перевела взгляд на небо. Тяжелые тучи и ни намека на просвет.

Она встала и принялась ходить из угла в угол своей крошечной каюты: четыре шага вперед, четыре назад.

«Глеб, что мне делать? Я теперь словно внезапно оборванная мысль, потому что что-то изменилось. Что-то? Да все, совершенно все изменилось! Объясни мне, как такое могло случиться? Как ты мог допустить, что все самое дорогое в моей, в нашей жизни, завалило какой-то лавиной: порывы, стремления, мечты, моменты, ради которых стоит жить? Сейчас у меня такое чувство, что я и сама погибла вместе с тобой. И ничего, понимаешь, абсолютно ничего больше нет. Я так не могу. Глеб, где ты?»

Она села на диван, положила на колени книгу и, не моргая, уставилась в нее. Что толку бесконечно гонять по кругу одни и те же вопросы?

Однако теперь они вращались независимо от нее.

«Скажу, как есть. Я не верю, что тебя больше нет. Я не видела тебя мертвым. Не было и никаких похорон, этого традиционного финала любой человеческой жизни. Поэтому лучше я буду, как прежде, продолжать разговаривать с тобой, как будто ты ушел в очередную экспедицию, с которой пока нет связи. Да, понимаю: все это бред. Но в данный момент я не могу иначе».

В голове вновь зазвучало:

Все мы в руках у молвы и фортуны.

Тень моя, тень на холодной стене.

Лютни уж нет, но звучат ее струны…

Дождик осенний, поплачь обо мне.

Инга вскочила, подбежала к раковине и умылась холодной водой. Не отпустило.

Тогда она вернулась на место и принялась растирать виски.

Мысли странные, неожиданные, не вовремя, непонятно откуда взявшиеся, нескончаемым потоком. Сами собой куда-то несутся. И как их остановить?

В этот момент раздался осторожный стук в дверь.

– Войдите! – вскрикнула Инга, радуясь, что кто-то помог ей вынырнуть из бреда наяву.

– Добрый день! – мило улыбаясь, спросила молоденькая горничная. – Можно мне убрать каюту?

– Здравствуйте! Конечно. – Инге хотелось еще что-то сказать или спросить, что-то простое и обыденное. Лишь бы подольше побыть нормальной. Но все слова куда-то вдруг исчезли. Она как-то глупо замешкалась. Хотя через минуту ей всё же удалось сначала взять в руки себя, потом сумку и выйти в коридор.

Инге вспомнился эпизод из «Чужестранки» 5 5 телесериал по одноимённой серии романов Дианы Гэблдон. , в котором индианка пошла на костер за своим любимым бледнолицым.

«Как же красочно в книгах и фильмах преподносятся нам глубокие чувства! Поверив всему этому, можно подумать, что не испытав их, ты и не жила вовсе. А как насчет нестерпимой боли, если вдруг все потеряешь?»

Инга закрыла глаза. В тот же миг перед ее внутренним взором вспыхнули родные черты. Веки сомкнулись еще плотнее. Ну вот, сейчас ливанёт.