Сергей Кучерявый - Алмазы бывают разные. Повесть

– Да они наверняка не работают камеры то эти.

– Да дело даже не в этом! Я пока депутатом ещё был, я предлагал, говорил, что это же такие деньги в казну лежат под ногами! Накажи рублём, хорошим рублём за срачь и вот тебе вмиг несколько убитых «зайцев»: и бюджет пополняется и благоразумие, культура повысится, и технологии осваиваются новые, а то практика по распознаванию и отслеживанию лиц у нас ещё лет пятьсот будет лишь на бумаге. А буйных или тех, кто не имеет возможности оплачивать издержки, тех вон, пожалуйста, на штрафные работы, сами же всё это говно будут и собирать, и оттирать и другим повадно не будет.

– Как в Англии прям, там уж эти системы отлажены, да…

– Да всюду так! У всех, у кого извилины есть, и где родня с мздоимством не стоит во главе управления – всюду порядок. Ну не без греха конечно, но не до абсурда же!

– А чего вы ушли то с арены, с цирка то с этого государственного? Я не думаю, что вам здоровье преградило дорогу, – ни то чтобы мне хотелось вытащить его на откровение, даже в мыслях такого не было, просто как-то слово за слово само так вышло. А чуть позднее я и вовсе понял, что старик этот весьма грамотен, пусть и дерзок местами, но главное, мыслит он отнюдь не шаблонами, которые так намеренно и неустанно льются со всех экранов.

– Эт ты верно подметил! Цирк! Хотя ты знаешь, в самом, в круглом том цирке, в Шапито было бы, наверное, проще работать. А почему? Да потому, что там любую скотину, не говоря уже про клоунов, можно взять и надрессировать, научить можно, а здесь… Давай тут в тени присядем, перекурим, – уже виднелись ворота и пёстрое ограждение детской площадки нашего санатория, но дядя Паша сознательно старался меньше появляться с сигаретой возле детей и возле мамаш, хотя среди них четверть сами нагло дымили порой даже не вылезая из мультяшных аттракционов, фигурных лавок и сказочных фонтанов, одаривающих энергией беззаботности, шалости и радости всех, кто оказывался в перекресте волшебных бликов радужной пыли. Время, то самое время, что высвобождено из привычных оков графика человека, оно течёт вольготно, без должного контроля повседневной муторности забот, оно нередко забывается и приятно теряясь, рассеивается промеж стихийных первооснов. А тем временем полуденное Солнце уже начинало нещадно палить, заставляя прогреваться каждый остывший уголок. Мы сидели на лавке, иногда к нам кто-то подсаживался, в ожидании обеда многие слонялись близ территории, но заслышав темы наших бесед, присевшие вмиг ретировались или же просто сидели молча, изображая участливость и предельно серьёзные черты лица.

– Возвращаясь к теме цирка, если провести, к примеру, такую образную аналогию, – жестикулировал он, с болью помогая рукой закинуть ногу на ногу, – хотя кого я обманываю? Какое нахер образное мышление в кругах то нашего современного псевдо капитализма? – ругнулся тот на свою же, извечную утопию, неугомонное его желание, чтобы люди, в частности государственные мужи, заимели в своих лакшери головках хоть капельку, хоть самую малость мыслительного аппарата, поддерживающий хоть и хлипкую, но всё же идейность. А пытаясь совершать движение вперёд, да хоть бы и в сторону или назад без какой-либо идеологии во главе – эта ограниченность вполне сравнима со скорбным ориентированием, а также открытым и далеко обозримым планированием физически слепого человека. Так полагал дядя Паша, – любой спортсмен, акробат, да даже клоун – это что? Это изнурительный труд! Это система со своими законами, ценностями и приоритетами. Сложно! А система государства, она ведь куда более сложнее устроена. Очевидно же! Но! Не знаю, как обстоят дела в других странах, но именно в нашей системе гос управления всё, все, и каждый стремится к упрощению, к примитивизму, что зовётся термином – инволюция!

Дядя Паша настолько погрузил себя и меня в разговор, что подняв голову, мы обнаружили подле тенистой лавки тихонько стоящих зевак, половина из которых шли к обеду и остановились на минутку, некоторые из них выделялись весьма озадаченными лицами. Их общее, но по большей части их внутреннее, глубоко внутреннее настроение заметно прибавилось в объёме, когда хромой, седоватый старичок сидя на лавке, усердно производит подробный и смелый разбор по косточкам всего гос аппарата и в конце обозначает всю страну во главе с руководством термином, который донельзя созвучен с их социальным и болезненным статусом. Как всегда кто-то запечатлел фрагменты на безотказный гаджет, кто-то, поддерживая вставлял свои «пять копеек», а кто-то, глянув на часы вспомнил про обед.