Сергей Кучерявый - Алмазы бывают разные. Повесть

День ото дня майская, ни с чем несравнимая магия нежнейшего тепла всё шибче и шибче брала верх над едва ли проступившими северными побегами зелени нового сезона. Листья, цветы и зелень на фоне преобладающих сосен, что супротив циклам всегда одного цвета особо не утомляли глаз своим постоянством, ввиду своей пока что ещё только лишь пробудившейся жизни, отчего прогулки не могли казаться пустыми, а напротив, с каждым разом стремительный аромат распускающейся весны всё пьянее и слаще шептал каждому прохожему о прекрасной поре. Я в очередной раз гулял и наслаждался одиночеством, если не брать, конечно, во внимание окружение весьма любопытных и смелых беличьих семейств, что вероятно тоже в свою очередь являются неотъемлемой частью туристского антуража. Ясное и чистое утро курортного уголка в своей незыблемой прозрачности смело, быть может даже нагло ускоряло шествие будущего знойного дня, который наступал отнюдь не плавными шагами, а ступал исключительно в своём северном стиле широких мазков, от чего утро мгновенно и незаметно переходило от ночной полу мёрзлой стагнации к назойливому, чрезмерно липнущему ультрафиолету. Сразу после завтрака я отправился на прогулку. Параллельно мне по соседним тропам и аллеям также гуляли люди, кто-то умеренным темпом спортивно проходил мимо, оставляя после себя лишь шлейф шелеста обуви и дыхания звонких ноздрей, кто-то прогуливался семьёй, собирая шишки, экибаны и играючи прячась за деревьями, как правило, молодые семьи, что пребывают пока что ещё в единении, в общем куполе интересов и любви, правда среди них были и те, кто на зависть пронёс эти чувства и дальше, в глубины болезней и седин, и также редкими стайками, подобно ветру мелькали велосипедисты. Я шёл по извилистой бетонке, шёл и не мог надышаться чудным утренним воздухом. Моей самой ближайшей целью являлось лишь желание не торопиться, наслаждаться и отдыхать и, огибая по пути пейзажи с рощицами и булыжными камнями, я держал свой курс, наконец, к заповедному «Щучьему» озеру. Ещё лишь на подступе к водоёму, где-то там внутри меня, в отдалённо потаённой части меня, именно там, где вероятно, и хранятся все самые сокровенные воспоминания, и в сознании начали активно всплывать яркие картинки из счастливого детства. Моё подсознание довольно таки редко даёт подобную слабину, но эта лотерея воспоминаний всегда срабатывает беспроигрышным образом в час когда, я в совершенном одиночестве, беззаботно бреду по пустынному берегу. В этот миг мне всегда приходят на память те далёкие детские вылазки на озеро, на реку, и назвать это действо пикником – у меня не повернётся язык. Огромное множество, абсолютно несчётное количество микро пляжей вдоль небольшой речушки с кристально чистыми заводями, в которых можно было даже разглядеть песчинки и узоры дна. В той чистоте воды стремглав носились стайки мелких рыбёшек, они то и дело взад вперёд исполняли синхронные пируэты, потом, чего-то выжидая, замирали в пространстве и после тут же резким па нарочно, словно бы с небольшого разбега врезались в людские ноги, а порой даже и шутливо погрызывали щиколотки, голени и икры смирно стоящего человека. Присутствовал также там, в детстве на реке обязательный выступ или островок для разбегов и нырков с притоптанной, мягкой речной травой, стояли также там погружённые в воду, обод, шины и колеса целиком от грузовой машины. На подобные сооружения взбирались все кому не лень, – и стар и млад, и трезв и весел, и девушки и юноши, становились даже в очередь, дабы совершить свой воистину неповторимый, красивый и захватывающий дух прыжок в воду. Ныряли все, кто по-спортивному уходил под воду и после всплывал где-то там, где не ждали или же заигрывали, пугая и касаясь незаметно тела, а дети, дополняя очередь взрослых с разбегу падали «бомбочкой», накрывая всех волной брызг и звонкого смеха, который сохранился, засел, впился в мою память. Временами этот смех всплывает и мучительно вопрошает: «Где все те пляжи? Где все те люди, что умели просто, просто отдыхать? Которые умели радоваться мелочам, радоваться друг другу, которые действительно умели быть «здесь и сейчас» и любить, любить, чувствовать сердцем весь спектр жизни, где они все?

– Может, разучились? Или вышли на иной уровень, ведь жизнь ускорилась, условия игры сменились? – в оправдание произнесёт низменность, лень и внутренний страх.

– Может время и ускорилось чисто в событийном восприятии, возможно и правила игры теперь стали чаще обновляться, но ведь никто не отменял «Человека», никто не упразднял «Любовь»! Беда, тошнота, предательство, подлость и ненависть – они были всегда, они существовали во все времена, – напомнит о себе объективная трезвость ума, – во все века истории эти компоненты жизни существа человеческого пребывали в разных стадиях подъёма и падения, но не было, ну, не припомнить такого повального безразличия.