«Ездящие на ослицах белых,
сидящие на коврах
и ходящие по дороге,
пойте песнь!»
(Суд. 5:10)
Памяти Владимира Васильевича
и Евдокии Матвеевны Смирновых
«Герман вздрогнул: в самом деле,
вместо туза у него стояла…»
(Александр Пушкин. «Пиковая дама»)
-…Слова слаще звуков МоцАрта:
«Графиня, ценой одного rendez-vous,
Хотите, пожалуй, я Вам назову
Три карты, три карты, три карты!..»
Репродуктор висел на стене за платяным шкафом. У самой двери, чуть выше выключателя. Старый-престарый, с шоколадного цвета корпусом, он был украшен литым барельефом из бакелита. Слева от затянутого сеткой отверстия вздымался Александрийский столп, справа молча кому-то грозил тюремный шпиль Петропавловского собора.
Древний аппарат находился в превосходном состоянии. Потенциометр регулировал громкость без малейшего хрипа, динамик сороковых годов выдавал звук, сравнимый с качеством японских магнитофонов из комиссионки Апраксина двора, среди которых самый дешевый стоил тысячу рублей. Хотя гробоподобному устройству исполнилось лет сорок, а прежние жильцы этой комнаты не выключали его даже на ночь.
Впрочем, думать о тех жильцах мне не хотелось. Это было слишком грустно: мне самому меньше, чем через год, предстояло оказаться в категории « прежних ». Ведь независимо от того, удастся ли защитить диссертацию грядущей зимой, или все отложится на месяцы, срок аспирантуры заканчивался в январе и меня ждала дорога в нелюбимый город своего рождения. После которой оставалось всю оставшуюся жизнь с тоской вспоминать несколько лучших лет, проведенных в Ленинграде.
Но январь ожидался только в январе, а сейчас стоял март. Точнее, его седьмое число. За окном не звенела капель, там сиял давно очистившийся от снега и уже высохший двор; на низком подоконнике в двух бутылках из-под молока ждали своего часа свежие веточки мимозы.
Одна предназначалась на вечер – для высокой белокурой девушки, с которой я неделю назад познакомился в Большом зале филармонии. Второй предстояло пойти в ход раньше: когда вернется с работы соседка Елизавета Ивановна. Невысокая и почти толстая, годящаяся мне в матери.
Приготовил я вторую ветку не для того, чтобы она не услышала ничего лишнего, когда я…
Если мне удастся ближе к ночи привести сюда девушку с первой веткой.
И не потому, что она водила меня в детскую стоматологическую поликлинику, где служила старшей медсестрой: зубы на ленинградской сырости болели постоянно. Я любил Елизавету Ивановну за все вообще. Она не имела образования, не сумела выучиться после войны, носила простую русскую фамилию, но я в жизни не встречал более умной женщины и называл ее исключительно « товарищем генералом ».
Купив пушистую мимозу у цыганки в бог знает какую рань, я мог хоть как-то отплатить Елизавете Ивановне за то, что соседкой посчастливилось иметь именно ее.
Да, я был счастлив. И испытывал непреходящую благодарность к соседу по комнате в университетском общежитии. Брутальному азербайджанцу, который отселил меня через своего знакомого армянина, имевшего приятелем еврея, уехавшего в Болгарию, но оставившего здесь русскую племянницу. Для нее эта комната-трамвайчик в коммуналке на двух соседей – с простывшей насквозь аркой под полом и узким окном в торце – служила приданым на будущие времена.
Я не снимал комнату; жил просто так, оплачивая лишь свет на половину общего счетчика и квартплату по квитанции. Уж не знаю, каким образом и за какие услуги азербайджанец договорился с хозяевами, хотя мог жить здесь сам. В центре города, в двух остановках или в десяти минутах ходьбы от Московского вокзала. Но ему было лучше там, где он остался. Ведь в университетском городке близ Старого Петергофа стояли бок о бок три общежитских сталагмита: наш математический, физфаковский и уже переселенного, хоть еще и не переехавшего химфака. И свою страсть, ради которой была освобождена от меня аспирантская «двухместка», мой коллега с кафедры математического анализа мог удовлетворять без визитов в Филармонию. Ему было достаточно прогуляться по двенадцати этажам и заглянуть на кухни – ну, в крайности спуститься вниз и перейти через площадь в соседний корпус, числящийся под тем же номером 66 по улице Ботанической.
Читать дальше