Валя Рьяна - Любовь наизнанку

Галя набила рот едой, медленно жевала и думала, что сказать сестре, стоит ли вообще делиться этим. С Надей они сблизились совсем недавно, и Галя трепетно оберегала маленький росток дружбы. Старшая сестра после смерти матери долго была примером для младшенькой.

– Я влюбилась, – спокойно сказала Галя, – у него жена и дети. Много детей, от разных женщин.

Надя забрала грязную тарелку сестры, включила чайник. Галя следила за ее резкими движениями.

– Нужно искать нормального мужчину, который хочет семью. Ты забыла сколько тебе лет?

– Нет, я помню, конечно, но больше не хочу, как было раньше. Знаешь, меня вполне устраивает статус любовницы. – Надя слушала, чуть скривив рот. – Мыть за кем-то грязные тарелки – не для меня, мне нужен покой, а любовницы снимают самые сливки.

– Не знаю, что они там снимают, но тебе определенно пора рожать, реализоваться как мать, – перебила Надя, – ты сразу успокоишься. Поверь, детский плач хорошо вышибает глупости из головы.

В замке повернулся ключ, пришли племянницы. Галя полезла в кошелек, достала несколько купюр для девчонок. Она не любила покупать подарки, считала, что деньги лучше: они снимали муки выбора и трату времени. К тому же, Гале казалось, что деньги освобождали ее от игр с детьми, которые она терпеть не могла. Ей нравилось разговаривать с малышами, задавать им разные вопросы и смеяться от неожиданных ответов, но уже через десять минут детская наивность начинала раздражать.

С детьми квартира преобразилась, стало шумно, жарко, Надя суетилась, ругала старшую за грязные колготки, тройку по литературе. Галя смотрела на все это, как на фильм в кинотеатре, совершенно не принимая участия. Лишь изредка вовлекаясь, когда кто-то из девочек подбегал обнять ее или, когда сестра начала резать на противне ароматный горячий пирог. Гале хотелось то остаться и спать в кроватке племянницы, укрывшись одеялом с обезьянками, то убежать к себе: курить в окно, всю ночь читать Мопассана и уснуть под утро.

Возвращалась Галя в такси, Кирилл прислал ей адрес и уже ждал ее в своей мастерской, сказал, что будет сюрприз, и она смаковала ожидание. В такси попросила разрешения закурить, сделать музыку громче. Ненадолго ей стало так радостно, что она есть здесь и сейчас, что жизнь ее без плана. Галя постаралась сохранить это ощущение, зная, что вот-вот оно исчезнет. Как только об этом подумала, тут же так и случилось. Она вспомнила, что сегодня ночью прилетает Яна. "Может, она и есть сюрприз?" – усмехалась про себя. В груди завибрировало, хотелось обратно, залезть под одеяло с обезьянками, но такси она не развернула.

Кирилл стоял на улице у арки, смотрел вверх, задрав голову. Галя заметила его яркую красную куртку, руки в карманах, круглую шапку-таблетку, прижимавшую наглые кудри. Такси остановилось на красном, и она обрадовалась, что может незаметно рассмотреть его и полюбоваться. Он притягивал ее и пугал одновременно. Когда они были вместе в душе ее просыпалось чувство похожее на то, которое она испытывала в метро в годы своего отрочества.

Они сели в кафе на пешеходной улице, недалеко от того бара, где познакомились, наблюдали за прохожими: те же лица, жесты, походки. Улица сталкивала, спотыкала, напаивала, заводила в укромные арки своих завсегдатаев, в общем, исполняла все, чего от нее ждали. Кирилл подозвал официанта:

– Одно американо и одно экспрессо, – громко и театрально заказал он.

Галя сдержала улыбку, оглянулась: никто внимания не обратил. Кирилл расстроено вздохнул:

– Извините, конечно, – сказал деловито в самое ухо Кирилла официант. – Правильно говорить один американо и один эспрессо, – по слогам закончил он и прямой, уверенной походкой зашагал прочь.

Кирилл и Галя переглянулись и захохотали так, что все посетители разом обернулись. Кирилл подмигнул: "Классовая ненависть, какие эмоции".

Из-за столика встал мужчина в малиновом шарфе, он подошел, поздоровался с Кириллом, блестящими глазками нагло облизал Галю с головы до пят:

– Хороший выбор, Кирюш. Яне привет от меня огромный. А вам девушка, удачи на этом нелегком жизненном пути, – учтиво кивнул он Гале.

– Обязательно передам, мы ее как раз с моей музой едем в аэропорт встречать, – вернул подачу Кирилл. Малиновый шарф ушел. – Да, Янку все любят, она у меня особенная. Доктор медицинских наук, зав кафедры, мать троих детей и при этом роскошная блядь, – на последнее слово пару столиков обернулось.

Галя слегка покраснела, Кирилл ничего уже не замечал и продолжил: