Елена Муравьева - Анни

И она больше ничего не смогла ему ответить. Не хотела она жаловаться, не хотела расстраивать его, но только она знала, какая тяжесть лежала у нее на сердце. Это был нескончаемым, не прекращающийся, поймавший ее в свои тиски и изматывающий страх! Ей казалось, что она даже дышать свободно перестала. Ее душили чьи – то руки, невидимые и жестокие. А ясное солнечное небо, закрыла не прозрачная завеса, и мир, со всеми его запахами и красками, остался там, по ту сторону завесы.

Граф Отто фон Махель – этот порядочный, сильный, любящий человек умер. И вместе с ним, в тот день, ей казалось, что умерла она. У нее в ушах стоял его слабый, тихий голос, и самые последние слова. Они были самые последние. А потом целую неделю он просто лежал, но сказать уже ничего не мог, а глаза были ясные. У нее раздирало сердце, словно его кто-то драл когтями и от этой боли не было лекарства. И его последние слова сотый и сотый раз крутились в ее голове, и она уже устала от них: «Ты светлая, самая красивая, самая правильная женщина, тебе должен принадлежать весь мир. Расскажи обо мне сыну, я его очень любил и Томаса, но он не захотел быть со мной, но я буду хранить вас на небесах, если Господь примет меня к себе! Анни, я люблю тебя, дорогой человек»

Они стояли втроем, держась друг за дружку и плакали, как три одиноких дерева, обвив друг друга своими ветвями, чтобы выстоять в чистом поле в бурю. Хелен, Анни и Дора. В черных платьях, и черных шляпах, закрыв лица вуалью. Дора и Анни плакали от постигшей их потери, а Хелен жалела свою подругу. Лакированный гроб опустили в яму и стали засыпать землей. Потом, к ним сзади подошел Игн и Анри Миррано. Стали уводить женщин к экипажам. И Миррано неожиданно сказал для Анни – Я знаю, у меня так с отцом было. Он умер, но они нам помогают с небес. Можно приходить на кладбище и просто с ними разговаривать. Они все слышат.

56. Хелен с Миррано, после рождения детей, спустя какое-то время, стали сильно ругаться. Близнецы, при наличии кормилиц, ухаживающих за ними, сильно изменили быт родителей. И родители к этому оказались не готовы. Хелен сидела днями дома, и выстраивала целый перечень претензий к своему супругу, которые сможет предъявить, когда он вернется домой из больницы. И самая главная из них оказалась та, что ее не устраивала его работа в больнице. Ей даже не ловко признаваться было в доме родителей, когда к ним приходили гости, что ее супруг работает в простой больнице простым доктором. Ей сразу вторили голоса – Так там же одни низшие сословия обслуживаются. И там невозможно прилично заработать!

И отец Хелен добавлял – Раз уж вошел в приличную семью, нужно отмываться от грязи. Ему просто необходимо менять работу!

Хелен спрашивала – На какую работу он может устроиться? Он не может!

И отец отвечал – Теперь сможет, ведь он под моим покровительством. Я договорюсь в клинике.

Это было благо – помощь родителей. Но….итальянцы народ темпераментный и эмоциональный. Отец Хелен – человек амбициозный и самолюбивый, преподносил свою помощь как шубу с графского плеча слуге. Ему постоянно напоминали о его сумасшедшем везении в жизни – попасть в приличную семью.

Миррано стал себя плохо чувствовать на этой почве. А после похорон супруга Анни фон Махель и появления у той новых забот на поприще принятия руководства завода, когда в светских кругах заговорили о рождении новой бизнес-леди и о таком чудном феномене, Хелен, может из зависти, может от скуки, просто поедом заела своего благоверного Анри.

Ему упрекался его нищий заработок и не способность содержать семью, и отсутствие должного внимания к супруге и низкое происхождение и недостаток высокой культуры и общение с простонародьем на работе и сослуживцами, а так же то, что Хелен из-за него постоянно вынуждена принимать спонсорскую помощь своих родителей, которые делали это всегда вычурно и на показ.

И Миррано, стал чувствовать эти стальные тиски, которые сжимаются на его шее все крепче и крепче. Еще у одного молодого, живого и здорового человека померкли краски жизни. Домой идти не хотелось и при всем том, что один из близнецов постоянно капризничал, усугубляло расстановку вещей. Он тянул время, чтобы прийти домой сразу ко сну и лечь спать, а придя поздно получал к той куче постоянных претензий еще и подозрение в неверности. И, казалось, этому сумасшествию, не будет конца!

Если он огрызался в ответ на нападки своей жены – Я, зато, отличный доктор! Я помогаю людям! У меня пусть не богатая, но многочисленная дружная семья- это не означало для них ничего! Пустой звук! Главное родословная!