Андрей Гальцев - Рассказы

А вечером глазастому старику стало плохо – догляделся! Дедушка стал задыхаться. Девушка спрыгнула с полки и закопошилась в сумке. В одной руке у неё оказался пузырёк с лекарством, а в другой – шприц. Она мастерски выполнила укол в вену, и дед задышал, перестав стонать.

Водка наделила племенника развязностью. Он пригласил девушку пойти покурить. Они вышли. В оплёванном тамбуре он поведал ей свою задачу.

– Мне тоже нужна такая трава! – с мольбой и надеждой откликнулась девушка Ира.

Она сказала, что работает медсестрой и что у неё папа болеет, но обычные средства ему не помогают. «Уже не помогают» или «вообще не помогают»? Он не обратил внимания на такие медицинские мелочи и благородно пообещал одарить её колдовским снадобьем. Отчего ж не пообещать, коли она ему понравилась? Гормональная симпатия часто рядится в доброту. Милая, простодушная и, кажется, вполне доступная девушка, о чём сообщила ему обещательными глазами. (Для всех доступная или только для него доступная? Но опять не стал задумываться, потому что было некогда. Водка торопила его, суетила.)

– Как же вы найдёте волшебную траву? – Ира включилась в его задачу. – И эта гора… наши охотники ни о чём таком не говорили, – в её голосе прозвучали нотки сомнения и сочувствия.

– Надо верить, – возразил он твёрдо. – Мне лично дал наколку могучий знахарь. Ему 120 лет отроду, поэтому он поручил задачу мне. А эта гора, она прячется от непосвящённых.

Трафаретные положения о своей значимости он выдумал, ибо гормоны хвастливы, однако поимел успех. И вот он и она попутно влюбились друг в друга. Жадно целовались и вовсю истомились.

– Давай так, ты сначала ко мне заедешь. Это же судьба, я ведь харабалинская! И помоешься у меня с дороги, покушаешь, отдохнёшь. Матушка пирожков напечёт, всё веселей. А утром отправишься. Кстати, у меня соседка баба Зина – травница, она правда старая и глухая, но что-то помнит, надо поговорить с ней.

Далее всё пошло в ином времени: ласки, фрагменты исповедей, выяснение вкусов с надеждой на совпадение, смотрение в четыре глаза на степь, где важно и медленно шагает верблюд, провожание одинокого домика, отъезжающего в непрожитое прошлое, где хорошо бы устроиться вдвоём, теплоту сердца постоянно умножая на два. А колёса передавали им дробно: это морок, морок, морок.

Встретили его в доме Ирины, как родного. Отужинали по-семейному, тяпнули по маленькой несколько раз, и потом Ира отвела гостя к Зине-травнице.

Старуха походила на театральную бабу-ягу.

– Тётя Зин, почему гора вроде есть, а на карте нет? – прокричала ей в ухо Ирина.

– Ах ты вон про что! Дак она вроде радуги, как бы есть и как бы нет. Та гора стоит посреди страны Вада, – старуха убрала с глаз прядь волос и пожевала некую мысль. – Я один разик там побывала, но ходить никуда не пришлось. Вышла я однажды на крыльцо на рассвете – сон был тогда волнующий, – стою, смотрю: яркое пятно по небу мечется, тут у меня голова закружилась, и я упала. Очнулася я уже там и не испугалась нисколечко, потому как враз поняла, что вокруг меня страна Вада. А что было дальше, о том промолчу: потому как сокровение.

– Значит, можно прямо отсюда туда попасть?! – с надеждой воскликнула Ира.

– Кому как, – ответила бабка уклончиво.

– Слышь, котик, вот и не езжай, останься у меня, а там как Бог даст! – обрадовалась Ирина.

– Нет, Ирочка, – встряла бабка. – Тебе всё в девичьи ласки играть! Он тут рядом с тобой разнежится, прилипнет, а ему идти надо: дядю чтоб вылечить. Ты ведь, сынок, и мне принесёшь маленько, правда?

Услышав согласный ответ, она с отрадою легла на кушетку, заваленную сальными подушками.

– И мне немножко… для папы, – робко напомнила Ира.

– Всё же боюсь я за него, – призналась девушка в сторону бабки. – Ты за всю жизнь один раз там побывала, а он вообще москвич и ничего не соображает… Можешь помочь ему советом?

– Ладно, я ему флакончик дам. Для себя берегла, да тепереча незачем уже, в преддверии большого переезда.

Она велела Ире заглянуть за икону, там в белой тряпице хранится тёмный пузырек.

– Когда встанешь на ночлег, чаю завари и туда пузырек вылей. И попроси так: «Вада, Вада, пусти меня недостойного, открой вселенские чертоги, просторы свои безмерные!» И добавь: «Я, смиренный странник, кланяюсь тебе на все четыре стороны». Поклонись и спать ложись.

– А дальше? – спросил он взволнованно.

– Дальше не знаю, ты много наперёд забегаешь.

Ночь не спав по причине нежной и клятвенной любви, он всё же бодро поднялся на заре. Она сама умыла его холодной колодезной водой, сама отёрла полотенцем, поцеловала в уста и в глаза. Насилу оторвались друг от друга. Но уже неловко было, потому что показался на крыльце Иришкин отец. Он вывел из сарая велосипед, на котором некогда ездил на работу: «Держи коня-горбунка!»