Василий Гурковский: Одесса таким не мама

Муж-механик, как уже женатый человек, добился выделения небольшой отдельной комнаты на базе моряков, там они и жили с Лизой. Он устроил её буфетчицей в одной из припортовых так называемых – «Чайных». И ей было удобно ходить на работу, и ему не надо было добираться в её дом на Слободке. Лиза пустила в свой дом в качестве квартирантов молодую семью из местных, платили они немного, но все-таки – платили, да и за домом присматривали. Вроде бы немного улеглась горечь потери родителей, у мужа были деньги, заработанные за длительный торговый рейс, Лиза тоже неплохо зарабатывала по умеренным потребительским нормам и жизнь молодой семьи вроде бы налаживалась к лучшему.

Потом муж ушел в очередной многомесячный рейс, Лиза жила сама на базе моряков, без особых приключений. К 17 годам, она уже выглядела вполне созревшей девушкой, рослая, статная, приятная на вид и, к тому же – не глупая. Возле буфетной стойки, где работала Лиза, прошла не одна сотня моряков и портовых рабочих, и многие из них были не прочь завязать с Лизой знакомство, но на их пути были минимум два непреодолимых препятствия – все знали, что она ждет мужа из рейса, а механика Кузьменко, знали не только, как человека достаточно сильного физически, но и непредсказуемо дурного по характеру.

Кроме того, Лиза, по своему характеру, и сама могла дать отпор любому «любителю» быстрых развлечений. Поэтому ей таких «предложений» никто не делал. В данном случае действовал один из бесспорных законов Жизни – «или – Все, или – Никто». Все мужчины, знавшие Лизу, с этим смирились. Это «Никто» и прикрывало Лизу от ненужных неприятностей. Так она и жила, постоянно на людях, но – сама по себе.

Они случайно встретились с Розой в городе. Обрадовались. Все-таки вместе ходили в школу, хотя и в разные классы. Лиза была на пару лет старше, подругами они не были, но знали друг друга неплохо, тем более, что обе были из еврейских семей Слободки. Это уже как-то роднило, несмотря на разные положения в обществе. Отец Розы был известным адвокатом, мать- преподавала музыку, а в молодости – играла в театре. У них был довольно приличный дом, повар-горничная и свой конюх, возивший отца на работу на одноконной двуколке. За отцом числились индивидуальное хозяйство, юридически он выступал, как Единоличник. Это разрешалось советскими законами.

Чтобы быть адвокатом в Одессе, в двадцатые-тридцатые годы прошлого века, – мало было изучить юриспруденцию, завести знакомства с судейскими, прокурорскими и главарями отдельных криминальных группировок, надо было и самому побывать в нарушителях закона, чтобы не только знать, но и чувствовать ситуацию, изнутри. Отец неоднократно успел побывать и в местах не столь отдаленных, правда, еще при царской власти, что было зачтено ему в достоинство и, при умелом использовании, – мошенничество, подлог, обман, шантаж и многие другие его действия, были засчитаны, как борьба с ненавистным монархическим режимом. Потому он и сохранил часть своих привилегий, в том числе дом, прислугу и гужевой транспорт. Пройдя такую школу, он чувствовал себя уверенно и брался за самые сложные дела, которые, как правило, – выигрывал. Отец Розы пользовался авторитетом у людей по обеим сторонам закона – и правоохранителей, и правонарушителей. И у него это довольно долго и неплохо получалось.

Но такое положение не могло быть постоянным. В одном очень серьезном деле, схлестнулись интересы двух крупных преступных группировок и обе обратились к нему за помощью и содействием, обещая неслыханные гонорары. Адвокат понимал, что это его конец, не только карьеры, но и самой жизни. Он не мог отказаться от участия в этом деле и, одновременно понимал и чувствовал физически, что любой исход дела, в пользу любой из враждующих сторон, это приговор, в первую очередь – ему. И ничто, и никто ему в этом не поможет. Пришло Его время. Он, изучив досконально дело, определился с наиболее «правоверной» стороной-истцом и взялся защищать её интересы. На суде, сторона, интересы которой он защищал, не то, чтобы победила, а не проиграла, в то же время отдельные видные фигуранты проигравшей стороны, из свидетелей превратились в подозреваемых, а некоторые были взяты под стражу в зале суда. И – началось!.

Приехав после суда в свою контору, он только успел сесть за стол, как зазвонил телефон: дежурный из городского отдела милиции, сообщил, что в Слободке, в районе двенадцати часов дня, полностью сгорел его дом. Больше никаких подробностей не было, адвокат вызвал кучера и на двуколке они понеслись в Слободку. До дому ему доехать было не суждено. На дороге, не доезжая до железнодорожного переезда в районе Дюковского сада, перед Слободкой, все живое в экипаже – адвокат, кучер и лошадь, были убиты выстрелами в голову. И никто ничего не видел и не знает. Никакие следственно-розыскные мероприятия, успеха не имели. Дело потом закрыли, потому что никто и не хотел его доводить до конца, по многим причинам.