Александра Хмарская - Можно просто Этери. Дружба, смерть и конный спорт на окраинах Сибири

– Я разве не работаю? – я подняла глаза.

– Работаешь, – кивнула Любовь Михайловна. – Работаешь! Когда тебе это выгодно или не лень! И когда тебя не отвлекают лошади!

Я резко выпрямилась за партой, поясница слегка прогнулась, плечи расправились. Подбородок, насупленный, дёрнулся вверх.

– Что, простите? – уточнила я.

– Да, дорогая, когда тебя не отвлекают твои лошади! – отчеканила классная. – Пойми меня правильно, ты знаешь, я очень тобой горжусь за то, что ты занимаешься конным спортом. Но никакой на свете спорт не должен идти в ущерб твоему таланту.

– А если конный спорт – это мой талант? – процедила я. – Вы не думали об этом, а, Любовь Михайловна? Может быть, я гораздо счастливее там, на конном, чем здесь, на уроках и олимпиадах?

Любовь Михайловна села за свой стол, оперлась на локти и наклонилась ко мне:

– А никто и не говорит, что ты должна быть здесь счастливой. Ты должна быть успешной! Как ты не понимаешь? Хорошие оценки, выигранные олимпиады, особенно региональные, позволят тебе поступить на бюджет в хороший университет. Ты станешь профессионалом, окончишь хорошо, найдёшь работу с отличной зарплатой. Понимаешь? А что даст тебе твой конный? Кроме спортивных разрядов, здоровья и счастливого твоего настроения? А?

Я молча сверлила её глазами, до конца не понимая, всерьёз ли наша Любовь Михайловна мне всё это высказывает. Раньше её нравоучения не выходили за пределы школы, а сейчас она взялась рассказывать мне за всю мою жизнь.

– Твой конный тебя не прокормит! – резюмировала она.

– А литература, по-вашему, прокормит?

Любовь Михайловна вопросительно уставилась на меня.

– Я спрашиваю, литература, по-вашему, прокормит? – повторила я уже громче. – Вот вас бы она прокормила, а, Любовь Михайловна? Если бы ваш муж не был федеральным судьёй, вы бы смогли жить в той квартире, в которой живете, как думаете?

– Да как ты…

– Я не договорила! – вскочила я из-за парты. – Кем я могу стать с вашей литературой? Писательницей? Журналисткой? Филологом? Лингвистом? Может быть, учителем русского языка и литературы? М? Как вы считаете?

Любовь Михайловна пыталась вставить слово, но меня уже было не остановить. Умом я понимала: то, что я сейчас говорю, мне ещё триста раз аукнется. Но Остапа понесло.

– Из меня не получится ни юрист, ни экономист, вы об этом знаете. Литературный талант? Оглянитесь вокруг, Любовь Михайловна! Ваш этот литературный талант сегодня не стоит ни гроша!

У двери кабинета я остановилась, обернулась и добавила:

– В отличие от конного. Конный хотя бы дает мне перспективы на спортивное будущее. А где спорт – там и деньги, правда?

Думаю, челюсть моей классной руководительницы захлопнулась одновременно с дверью нашего кабинета.

Удивительно, но с Этериной мы стали общаться гораздо больше и как-то даже веселее, чем с Алёной. Честно говоря, я и чувствовала себя совсем по-другому. Мне не надо было ловить каждое её слово и постоянно пытаться отыскать подтверждение тому, что мы – друзья. Что я могу называть её своей подругой.

С Этериной всё было совсем просто. Она просто подходила ко мне каждый день с какими-то шутками или сплетнями, приносила почитать и обсудить журнал «Конный Мир», давала советы, когда у меня что-то не получалось на тренировке. А я и рада была – с каждой тренировкой Этерина показывала всё более выдающиеся результаты, и её быстро закрепили за Даром, красавцем орловским рысаком. Я хотела бы так же ловко справляться с самыми капризными лошадьми, как справлялась она.

Видимо, Алёна всё-таки считала меня своей подругой и не сильно радовалась, что я теперь дружу с новенькой. Поэтому, когда мы уносили препятствия из манежа, она подскочила ко мне, схватила меня за руку и, подмигнув, крикнула:

– Давайте попрыгаем!

Мы, девчонки из конного спорта, довольно странные сами по себе. На конюшне не задерживались дети, которые не сходили с ума от лошадей. Я не знаю, почему. Может, не выдерживали темпа тренировок или не хотели помогать по конюшне. В общем, мы все были явно одержимы – и особенно прыжками.

Поэтому вся группа тут же подхватила идею. Алёна, не дожидаясь приглашения, запрыгнула ко мне на спину, плотно обхватив меня ногами, и заулюлюкала. Почти все остальные девочки тоже разбились по парам и стали изображать из себя всадника и лошадь, которые собираются перепрыгнуть препятствия. Одна Этерина стояла у входа в манеж, скрестив руки на груди, и как-то неопределённо ухмылялась.