Виктор Улин - Девушка по имени Ануир

Я рассмотрел и оценил все эти детали так четко, словно тело женщины находилось от меня на расстоянии вытянутой руки.

Впрочем, голое женское тело я до сих пор мог рассмотреть даже за километр.

Казалось до меня дошел даже аромат ее подмышек, вспотевших за работой под жарким утренним солнцем.

Словно почувствовав на своем животе мой взгляд, женщина повернулась анфас. Улыбка на лице ее не погасла, а вспыхнула еще ярче.

Я отвернулся, но почувствовал, что заливаюсь краской.

Хотя ничего плохого не сделал.

Раздевшись перед окном, женщина должна была быть готовой к мужским взглядам.

Только полный дурак мог утверждать, что в наши дни за пять кликов найдешь десятки и сотни куда более аппетитных женщин в куда более пикантных позициях. На самом-то деле одна реально увиденная нормальному мужчине была дороже тысячи картинок.

Ведь те оставались на экране, а эта…

* * *

– …Черт побери.

Глуховатый негромкий голос весьма приятного тембра донесся откуда-то с небес, опять заставив остановиться.

И тут же что-то упало с небес.

Не тень коршуна и не он сам – на асфальте лежал Т-образный скребок для мытья окон. Серебристый, с оранжевыми муфтами из пластмассы.

– …Молодой человек!

Женщина лежала грудью на подоконнике и улыбалась мне в лицо.

Соски ее были скрыты оконной рамой, все остальное еще надежнее пряталось стеной.

Но я-то знал, что эта женщина, невинно смотрящая сверху вниз, стоит голышом.

И она знала, что я это знаю.

А я знал, что она знает, что я знаю, что она знает, что я…

– …Слушай, я тут эту штуку нечаянно уронила.

В голосе звучала неподдельная досада.

Я подумал, что никакой « штуки» в ее руках не заметил; она терла окно белой салфеткой из микрофибры, зажатой в кулаке.

И кроме того, устройство для мытья стекол нельзя было вот так уронить. Тротуар отделялся от стены дома палисадником; в старой родительской « хрущевке » мне случалось бросать маме с пятого этажа забытые ключи – и всякий раз приходилось размахнуться, чтобы посылка не повисла на кустах. Этот же скребок с тяжелой телескопической ручкой мог быть отправлен к моим ногам лишь после тщательного прицеливания и замаха с риском разбить стекло.

– …Сегодня жарко стало, я взяла разделась. А мыть еще целый вагон и одеваться на три секунды лень. Будь другом, принеси!

– Ну… – я посмотрел себе под ноги. – А…

Желтая губка на перекладине скребка была абсолютно сухой.

– …Квартира пятьдесят пять, домофон работает, лифт есть, но на второй не поднимает, лестница слева за фанерной дверью, в звонок не звони, я сейчас отопру, – отчеканила любительница мыть окна с комфортом для своего тела.

И скрылась в комнате прежде, чем я успел ответить что-нибудь внятное.

* * *

– Черт побери!

Из приоткрытой двери тянуло запахами незнакомой квартиры.

Хорошим кофе, дорогим гелем для душа, тонкими сладковатыми духами, чем-то еще столь же приятным… не пахло лишь средством для мытья окон.

Я молча сунул в щель летающий скребок.

Дверь распахнулась полностью и в проеме возникла женщина.

На ней не было платья от Диора.

Впрочем, его я не видел никогда в жизни; просто недавно читал на каком-то сайте стихи про женщину под летним дождем и про именно такое платье, облепившее юное тело.

А на этой не было ни Диоровского, ни простого домашнего, цветастого и застиранного, порванного где-нибудь на боку.

Было лишь широкое банное полотенце, небрежно обернутое вокруг тела – от середины бедер до ложбинки между начинающимися грудями.

Круглые колени ее светились в невнятном сумраке прихожей, ослепившем после яркого уличного дня.

Вблизи женщина оказалась существенно старше, нежели выглядела в окне. И, конечно, не походила на девчонку из стихотворения.

Но она была не виновата в том, что, перевалив возраст моей тещи, не сделалась похожей на то дерево, засохшее минувшей зимой, а…

Что именно « а » – додумать я не успел.

– …Кто через порог передает? Переступи, я тебя не съем. Разве что маленько покусаю.

Я послушно шагнул к женщине.

Она кинула инвентарь куда-то в темный угол и потеснила меня крепким горячим плечом.

Вздрогнув, я задел настенный выключатель.

Раздался щелчок, вспыхнул свет.

Женщина повернулась ко мне спиной и поправила забранные узлом волосы.

– …Так и будешь стоять, как пень?

Она ни сделала единого движения – полотенце развернулось само собой и с шуршанием скользнуло на пол.