Георгий Юрьев - Духосад. Повесть о духоделическом эликсире стабилизации старения и пересадке Духа

– Папа, дай мне, пожалуйста, бумагу и фломастеры.

Профессор обернулся к ребёнку, шутливо погрозил пальцем:

– Бумагу и фломастеры, говоришь? Да ты меня по миру пустишь, Карпуша, со своими ежедневными фломастерами и бумагой.

– Как это – по миру пустишь? – изумился ребёнок. – Ты будешь путешествовать по всем-всему миру?

– Да-да. Путешествовать буду. С сумой и в веригах… Держи-ка.

Иди, твори. Нарисуй мне что-нибудь, пожалуйста.

– Можно корабль и моряка?

– Можно! Подойди-ка поближе.

Профессор усадил сына себе на колени, погладил по золотистой, аккуратно стриженой головке.

– Совсем ты уже большой… Тебе в школу на следующий год… Ох, ещё одна проблема… Где тебе школу-то найти? На пятидневку отдавать на материке, что ли?..

– Пап, а почему мы с тобой не гуляем? – продолжал о своём мальчик, не отозвался на отцовские ласки, мотнул головой, стал говорить обиженным тоном. – То с Федькой-охранником, то с тётей Лизой гуляем… Они со мной гуляют, а ты нет.

Профессор устало вздохнул:

– Давай договоримся, сынок. Во-первых, не Федька, а дядя Федя. Какой он тебе Федька? А во-вторых, я тебе уже говорил: у меня много дел. Гулять мне некогда. Хочется, очень хочется погулять порой, но работа не отпускает.

Карпуша опять надул губы, насупился, смотрел исподлобья. Спросил:

– А почему мне не всегда можно гулять?

– Потому что иногда ни у меня, ни у дяди Феди, ни у тёти Лизы нет времени.

Мальчик посмотрел на отца вызывающе, сощурил глаза; брови его золотились на закатном солнце.

– Да ну… – В голосе своего сына профессор впервые услышал скептические нотки. – Как так – нет времени? А разве время то бывает, то нет? Оно что – куда-то убегает?

Профессор взял сына на руки, встал из-за стола, подошёл к окну. Оранжевый бильярдный шар солнца закатывался в незримую лунку. Ещё один день отыграл свою партию.

Отец и сын с минуту молча любовались оранжевым морем. Потом Профессор, усадив сына на подоконник, спросил его:

– Как ты думаешь, а вот что такое время? Процесс изменения пространства? Что смотришь, глазами лупаешь, Карпушка, дорогой мой малолетний философ? Не знаешь? А? … Так ведь и я этого не знаю, если честно…

Ребёнок смотрел на отца непонимающе.

Профессор засмеялся, снова взяв ребёнка на руки. Солнце почти полностью спряталось в море.

– Ступай к себе, сыночек. Спокойной тебе ночи и сладких снов.

– Спокойной ночи, папочка.

…Ночью Карпуше приснилось Время в образе доброй феи. Фея смеялась и убегала, грозя пальцем кому-то непонятному, догонявшему её.

Руденко не спалось, многолетнее переутомление сказывалось. Опять эта дурацкая привычка – когда шалят нервы или нездоровится, жевать губами… надо следить за собой даже наедине… Но он принципиально не желал бороться с бессонницей ни таблетками, ни алкоголем. Как врач он знал – организм отдыхает и без сна, просто надо расслабиться, дремать, думать, вспоминать то, что само вспоминается…

Он вдруг понял, что скоро исполнится уже три года с того дня, как начался проект, который возглавляет он – профессор, полковник запаса, доктор медицинских наук. Проект, который будет иметь очень серьёзные последствия, возможно, глобальные. И здесь, на этом острове Тех, в его НИИ Дельфин, создаётся некая ось, на которой будут держаться весы всемирной гармонии, мира, спокойствия и порядка. Не слишком ли пафосно? – одёрнул себя Руденко. Пусть так, утешил он себя. Пафос иногда нужен, он – инструмент, который помогает человеку чувствовать свою нужность, значимость и ощущать уверенность в правильности того, чем он занимается в своей профессиональной, прежде всего, жизни.

А началось все немного курьёзно, в Москве, где он успешно возглавлял лабораторию одного из военных институтов. На его электронную почту пришло странное письмо. Оно, в частности, гласило:

«…Есть очень серьёзные деньги. Мы готовы участвовать в ваших работах, не затрагивающих оборонную сферу. Прошу вас принять меня для обстоятельной беседы. Согласование с вашим руководством берём на себя. Моя фамилия Иксааков».

В крошечном кружке электронного письма, в «иконке», Руденко увидел человечка с усами. Руденко вызвал секретаршу Алину, мягко нажав на специальную кнопку внутреннего телефона. Через несколько секунд девушка вошла и тихо прикрыла за собой дверь.

– Да, Павел Иванович.

Он привычно любовался ею. И жалел, что не может за ней ухаживать, за этой нарядной девушкой, в белой блузке с отворотами, в строгой юбке. Нет, если начнёшь подбираться к содержимому этих блузки и юбки, то дисциплины в лаборатории не видать: пересуды, сплетни, авторитет начнёт размываться разговорами за спиной на тему – «а ведь и сам-то не святой, все мы люди-человеки…», и тогда беспрекословное подчинение армейского типа, которое он внедрил, начнёт осыпаться. Всё-таки он возглавляет лабораторию военно-морского секретного института. Осыплется дисциплина, рухнет и лаборатория. Правда, Алина – вольнонаёмная, но и здесь распускаться нельзя и подавать пример подчинённым, будь они хоть в погонах, хоть без.