Георгий Юрьев - Духосад. Повесть о духоделическом эликсире стабилизации старения и пересадке Духа

Руденко углубился в документ. Через минуту он вопросительно посмотрел на собеседника, который неторопливо попивал кофе и щурился на засверкавшую на солнце водяную кожу Москвы-реки.

Тот понимающе усмехнулся.

– Это на полном серьёзе. Мы знаем, что всё это в русле ваших сегодняшних исследований. При нашем финансировании, а оно практически для вас будет неисчерпаемым, вы сможете сделать рывок. Вы обязаны сделать рывок! – добавил он неожиданно резко. Потом смягчился:

– Все ваши просьбы, связанные с работой, нами буду очень внимательно изучаться и, надеюсь, выполняться. Готовы мы помочь и вам лично в решении ваших персональных проблем, – напористо говорил Иксааков.

Руденко понимал, что отказываться ему нельзя. Но поторговаться можно.

– Могу ли я рассчитывать на должность директора института, который будет организован на базе бывшего ихтиологического, о котором говорится в документе?

Иксааков улыбнулся:

– За этим я и пришёл к вам. Речь не только о должности директора. Если работа будет проделана качественно и своевременно – тут уже никак вам со временем не отбиться от звания академика, уважаемый Павел Иванович. Правда со службы вам придётся уйти в запас, тем более, что свою военную пенсию вы уже заработали сполна. Но уйти тихо и незаметно, без литавр и фанфар, в связи со срочным переходом на другую работу. Легенду подготовим.

Они помолчали. Паузу заполнил кофе.

Потом Руденко попросил:

– Я хотел бы подумать пару дней.

– Хорошо. Жду вашего звонка.

Гость был готов встать, но Руденко жестом попросил его не торопиться.

– И ещё… Могу я узнать, кто будет главным потребителем нового препарата? – спросил Павел Иванович.

Иксааков ответил быстро:

– Пока нет. Это государственная тайна. Вы всё узнаете в своё время… Рад был познакомиться.

Посетитель, а точнее – уполномоченный по сверхсекретным переговорам государственной важности – пожал руку Руденко. Рукопожатие было крепкое, военное. Крепкий орешек приходил к нему, однако. Притворился поначалу недотёпой в очках против катаракты. Ох, уж эти артисты в погонах…

Руденко ощущал странную смесь досады и чувства своего унижения. Так вот как, оказывается, нынче делаются такие предложения. Мягко, тихо. Как это, помнится, говорил своим негромким сиплым голосом дон Карлеоне в «Крёстном отце»:

– …Мы сможем договориться. И как разумный человек, я готов сделать всё, чтобы найти мирный способ решения проблем.

Попробуй теперь Руденко сказать «нет» в ответ на предложение, от которого нельзя отказаться (опять всё тот же «Крёстный отец» …)

Как и сегодня, Руденко после того, трёхлетней давности, разговора с Иксааковым, не спал почти всю ночь. Он терзался, метался, переживал. В душе его что-то коробилось, коверкалось, сжималось и разжималось. Он долго зависал, как металлический шарик между двумя полюсами электромагнита – как-то однажды видел этот фокус. Но в его случае полюса были ещё более мощными и безжалостными. Надо было выбирать: или выгодное предложение с перспективой стать директором необычного НИИ на острове Тех, а в дальнейшем – академиком, или – отказаться, так как эксперименты, как предполагается, будут очень рискованные для занятых в них людей. Заказчики могут и не знать, какую придётся заплатить цену для получения нужного им продукта. А может быть, и знают…

Во время их второй встречи, уже не в ресторане, а в кабинете при лаборатории, Руденко не спешил с ответом. Иксааков на этот раз пришёл в тех же очках. Он не улыбался, как в первый раз, смотрел строго и выжидающе.

– Знаете, – заговорил Руденко. – Долго думал… размышлял…

– Давайте не множить синонимы, – предложил Иксааков. – Я отвечу на ваш невысказанный вопрос. При вашем отказе мы просто возьмём с вас подписку о неразглашении, вот и всё. Но придётся сделать вас невыездным, уж извините. – Он вдруг поменял интонацию, как это умеют делать работники всех спецслужб. Заговорил по-дружески, по-свойски:

– Павел Иванович, помните, у писателя Андрея Платонова есть такое выражение: «Жить можно уже не так тускло, как в презервативе»? Вижу, вижу, что помните. Вот и улыбнулись немного – и вы, и я… Ну вот – зачем вам тусклая жизнь? Мы поможем сделать вам жизнь свою яркой, состояться вам как учёному, помочь решить задачу государственной важности. Со временем мы посвятим вас в подробности… Соглашайтесь, а? Соглашайтесь, Павел Иванович, уважаемый!

Руденко глубоко вздохнул. Собрался и ответил: