Вячеслав Гуревич - Мемуары шпионской юности

Я делаю пальцепожатие – н э жно так, – что смущает ее вконец. Тем не менее она держится молодцом и щебечет:

– Вы можете звать меня Эди.

Она бросает непонимающие взгляды на JC, на меня, опять на JC. Один одет небрежно и говорит с акцентом, хотя я не уверен, что она разбирается; а другой явно из частной школы – я забыл спросить про его галстук, – это то, что называют «club tie»? Где-то я читал про них. У меня тоже был в совке галстук в полоску – знать бы, что это за клуб такой был, «Черноморец» или «Кайрат»?

В окосевших глазах Эдит JC явно выглядит более многообещающе. Но я не в обиде.

– Джонатан. – JC представляется с максимальной любезностью.

Имя чуть-чуть исказил, наверное, так учили.

– Так что же мадам употребляет? – настаиваю.

Наконец она включает оба грамма своего серого вещества и бормочет:

– Ку-ву-зе.

– Итак, «Курвуазье». – Я подзываю бармена.

– Со льдом, – добавляет она поспешно.

Бармен – ирландец лет пятидесяти; как у всех ирландцев, у него вид «Я у нас в Белфасте еще не такое видел, так что нех тут», и тыща морщинок на багровом лице остаются неподвижными. С тем же успехом она могла заказать «Бадвайзер». А мы с JC старательно пытаемся подавить снобские улыбочки. «Курвуазье»! Со льдом! Лед в коньяк, кель моветон! Таки мы уже на одной стороне! Как это легко!

Я выдерживаю респектабельную паузу, притворяюсь, что судьбы человечества на кончике моей сигареты, и командую бармену:

– Да ладно, черт с ним, двойной наливай, леди знает, чего она хочет! Видите ли, Эдит…

Прикольно, но улыбка приходит ко мне естественно. Причем только в США я узнал, что я обладаю естественной улыбчивостью. В России, как вы знаете, смех без причины – признак. Из нас это выбивают в начальной школе. «И чего вы улыбаетесь, Гуревич? Поделитесь с классом». Ага, прям щас.

– …Джонатан и я, мы проводим социологические исследования для Колумбийского, мы ищем кандидатов, может, вы могли бы ответить на пару вопросов, если вы подойдете, возможно скромное вознаграждение…

– Ну-у-у-у… – Почему-то она прыскает. – Почему бы и нет. Такие симпатичные исследователи. – Последнее обращено не ко мне. – В рамках приличия, так ведь? – Опять прыскает, в ответ своим тайным остротам, которые мне очень не хочется «считывать».

– Вообще-то, дорогая Эдит, вам ничего не надо говорить. Говорение я беру на себя. Я только что принял специальную таблетку, которую Джонатан разработал в секретной государственной лаборатории и которая – возможно! – позволит мне читать ваши мысли. Повторяю, если вы отвечаете нашим требованиям, если ваши мысли можно читать, то вас пригласят для настоящих опытов, и там для участников уже будут серьезные деньги.

Я затыкаю себе рот и удерживаюсь от «На Ку-ву-зе на пару дней хватит».

Итак. Вдруг я не знаю, с чего начать. Обычно я работаю с конкретными установками. Например, как детектор лжи. Я делаю только обязательную программу, я не делаю произвольную. Но от такого скептического жюри, как JC, наводки не дождешься. Он предпочел бы, чтобы я прыгнул и пропал без следа и оставил его в покое, чтобы он мог бултыхаться в своей депрессии. Он просто не заслуживает такого подарка судьбы, как я.

Так что будем делать с Эдит? Остается только частная жизнь – быстрый надрез, будет больно, но недолго, и мы разойдемся, как в море корабли.

– Пара вопросов, Эдит. Вам сорок… сорок.

Есть .

– Эй, подождите-ка, молодой человек…

Господи, она еще и заигрывает.

– …Разве леди можно задавать такие…

Я поднимаю руку – Ша . Не то чтобы это совсем сработало, она еще что-то бормочет, но с этим можно ужиться.

– Ваши родители… ирландцы… но не совсем… одна по крайней мере, а другой… вы не знаете?

– Мама говорила…

– Это неважно, что мама говорила. Речь идет о вас. Вы были замужем… дважды… трижды?

Есть . М-да…

Ее гонор пошел на понижение. Не самая благополучная у нее история супружеств. JC начинает проявлять интерес, наконец-то, слава богу.

– А что с детьми?

Вау, иголка подскакивает .

– От первого брака… ноль, от второго… ноль, и от третьего… опять ноль. Так чо там, вы родили между браками, что ли? Не-е-ет. Логически говоря, остается только до первого брака? И что с ним?.. Пришлось отдать на усыновление. И вы знаете, где он или она? Нет? Извините…

Смотреть, как женщина плачет – удовольствие сомнительное, а пьяная женщина – вдвойне. Можно не описывать ее трясущиеся губы-руки. Эксперимент закончен. Вот вам бумажный платок. Да ладно, салфеткой.