Аглая Тураева - Безлунные ночи

Толстые деревянные двери, редкость для Тенгоку, защита от стрел и ударов мечей, приоткрылись. Воин в чёрно-оранжевых офицерских доспехах влетел в зал, распихал локтями чиновников и слуг и остановился у ступеней императорского трона. Он даже не поклонился. Впрочем, со стороны Сутараито было бы страшной глупостью вспоминать про этикет.

– Мой Император, мы потеряли двор и первые этажи! Вам нужно бежать, пока мятежники не нашли ходы в стенах!

Сутараито отрывисто вздохнул.

– Невозможно, – процедил он, смотря на офицера стражи сверху вниз. – Будь тут целая армия – они не проникли бы за стены. Как они взяли ворота? Меня предали?

– Их оружие изрыгает огонь и металл, словно они подчинили сотню демонов! – закричал офицер и злобно ударил себя по ноге, заставив металлические пластинки звякнуть. – Мы уже проиграли. Почти все ваши стражи мертвы! Вы должны бежать, пока не поздно!..

– Где мой сын?

Сердце Сутараито болезненно ёкнуло. В тронном зале собрались все значительные чиновники Тенгоку и столицы. Все, кто что-то значит в Тенгоку, но не тот единственный, кто что-то значит для Императора. Серебряный трон рядом с черепом дракона пуст. Никто не знал, что с его сыном, и Сутараито молился всем известным богам и тысячам неизвестных, чтобы его дитя осталось невредимо. Он посылал лучших бойцов на его поиски, но все они не возвращались и, верно, оставались лежать где-то в коридорах с распоротыми горлами. Или бежали. Или просто бежали, предали своего Императора, своего бога…

– Его комнаты пусты. Никто не видел Тенгоку-но-Цуки с начала бунта. Его давно убили, мой Император, вы должны уходить! Тенгоку не может лишиться солнца!

– Я не сдвинусь с места, пока моего сына не найдут.

Лицо замковой стражи закрыто забралами, но Сутараито почти видел, как этот офицер закусил губу, чтобы не закричать в голос. Он считал Императора идиотом. Все слуги считают Императора идиотом, кто-то больше, кто-то меньше – Сутараито прекрасно выучил это за сотни лет правления и даже не гневался. Он ещё хуже – он не видит в своих подданных ничего, кроме корма для червей. Император заставил себя смягчиться. Наверное, он опять выглядит страшно, за день краска на лице должна размазаться. Дважды непрошенные слёзы настигали его, и тушь от них расплылась по щекам. Сутараито вытер лицо. Так и есть. Ребро ладони испачкано сажей.

– Воля ваша… – выдохнул офицер и встал напротив сослуживца. – Я погибну вместе с вами, если вам это угодно.

– Погибну? – Сутараито усмехнулся, но горло сдавило от одного только слова. – Я живу на этом свете двенадцать сотен лет. Разве какой-то мятеж может убить солнце?

– Мой Император, это не какой-то мятеж! Иначе бы мы сбросили восставших с моста ещё несколько часов назад. Я говорю, у этих тварей какое-то колдовство в руках! – офицер вновь хлопнул себя по бедру. – Гарнизонов Коганэбоку и моста нет! Их перебили! Мы продержимся в лучшем случае полчаса, и если не сбежать сейчас…

– Тише, тише… – Сутараито поднял руку. – Не пугайте наших гостей. Сейчас озверевшая толпа для нас гораздо опаснее каких-то демонов. По крайней мере, пока нас разделяют толстые двери… Я уже сказал, что никуда не пойду без сына.

– Но если Тенгоку-но-Цуки и правда мёртв?.. – неуверенно спросил стражник, что стоял от Сутараито по правую руку.

– Никто не посмеет поднять руку на бога. Мой сын будет жив, покуда живёт луна на небосводе.

– Только если луна на небосводе не живёт, пока жив Тенгоку-но-Цуки…

Казалось, время остановилось также, как солнце без воли Сутараито остановилось на небе. Мир вокруг Императора двигался нехотя, топорно, глупо и никчёмно, как механическая птичка в сравнении с настоящим зимородком. Всё замерло. Разговоры перепуганных чиновников и сбитое от тревоги дыхание стражников не трогали слух Сутараито, и разум его отказывался видеть залитый огненным светом застывшего заката зал. Солнце остановилось, не зашло за горизонт и ждало своего ночного брата месяца. Император, что во всех официальных документах величался Тенгоку-но-Тайо, ждал Тенгоку-но-Цуки. Отец ждал сына, и близость собственной гибели не трогала Сутараито.

Пока в коридоре не грохнуло.

Император увидел, словно во сне, когда время становится тягучим и медленным, как двери дрогнули. Что-то, что не мог уловить даже взгляд бога, влетело сквозь толстое дерево. Раздробило его в щепки, проделало в нём сквозную дыру и остановилось только в теле какой-то юной госпожи. Наваждение спало. Император встал с трона. Шквал звуков, до того отступивший, мигом ударил в уши. И самый страшный звук – грохот. Разрывающий, резкий, громкий настолько, что показалось, будто молнией ударило внутри замка. Воздух поразили ещё три грома, двери вновь дрогнули. Сутараито испуганно взглянул на офицера.