Людмила Волынская - Дважды войдя в одну воду

Но эти слова, похоже, задели Светку куда больше оскорблений матери.

– У меня вообще никакого не было, – отрезала она, снова потупив взор.

Дуся вскипела.

– Это ты мне?.. Это ты мне такое говоришь?! – тыча себя пальцем в грудь, вытянула она по-гусиному шею. – Я тебе сотни раз говорила, что зарезали твоего отца. В поезде зарезали, когда из заработков возвращался. И деньги украли, которые на свадьбу вез. И фотографию показывала, – вдруг, что-то сообразив, она сменила тон: – А на что это ты намекаешь? Думаешь, как я, одиночкой? Запомни, я твоего Суслика из-под земли достану! И посажу за совращение малолеток!

– Мне со вчерашнего дня шестнадцать, – попыталась вставить Светка. Зря попыталась.

– А вот это вот! – тыча пальцем в Светкин живот, взвизгнула от негодования Дуся. – Это он тебе уже сегодня сделал, а?! Ничего, я на него управу найду, и стервь эту, мамашу его, заставлю на тебе жениться!

От возбуждения она перепутала, кто на ком должен жениться. Но сейчас это меньше всего волновало и ее, и Светку.

Старые жильцы коммуналки до сих пор помнили, как Светкина мать Дуся Нечаева и мать Андрея Маша Суслина когда-то враждовали между собой, что твои Монтекки и Капулетти. Яблоком раздора между ними стал Суслик старший. Началось все с того, что из соседней комнаты в коммуналке Суслиха, как поговаривали соседи, выжила старшую сестру, рассчитывая таким образом расширить свою жилплощадь. То история отдельная, и долго еще смаковали бы ее жильцы, не случись тотчас после нее другая, затмившая собой первую. Вместо ожидаемого расширения жилплощади в качестве новой соседки семейство Суслиных получило языкастую задиристую Дуську Нечаеву. И все бы ничего, если бы в придачу к своему характеру молодая соседка не обладала завидной внешностью и игривым нравом, на которые вполне мог клюнуть Суслик старший. Почуяв опасность, Суслиха развернула в дебрях коммуналки партизанское движение, вследствие чего в скором времени ни для кого из соседей не было секретом, что якобы существующий Дуськин муж был плодом ее собственного воображения, а попросту – чистым враньем. Когда слух об этом дошел до Дуськи, та, с малых лет наученная детдомовской жизнью, врезала Суслихе прямо при всех на нейтральной территории – общей кухне (рассаднике тараканов, сплетен и прочей заразы), чтобы та не совала нос в чужие дела. Результатом этой перепалки стали затянувшиеся испорченные отношения не только между ними, но и между остальными жильцами, ставшими на защиту враждующих сторон. Много воды утекло с тех пор, откровенная вражда между ними сначала сменилась мелкими пакостями, а потом и вовсе сошла на нет. Теперь они воспринимали друг друга, как неотъемлемый атрибут своей жизни – вроде тараканов, сплетен и прочей заразы. Да и поумнели обе, во всяком случае, настолько, чтобы оставить в покое пестрое прошлое, больше заботясь о том, чего ожидать в обозримом будущем. Дети-то подрастали, а на его туманном небосклоне ни у той, ни у другой не спешила вырисовываться хоть какая-нибудь надежда на улучшение жилищных условий. Лишь подряхлевший Суслик старший нет-нет да и напоминал обеим о пережитом позоре. Поэтому не было ничего удивительного в том, что перспектива такого родства могла привидеться обеим женщинам разве что в ночных кошмарах.

Неизвестно, до чего бы договорилась Светкина мать, если бы из ординаторской не вышла та самая «врачиха».

– Женщина, что же вы до сих пор дочь в коридоре держите? – подходя к ним, с упреком произнесла она. – Раньше надо было выяснять отношения. А сейчас ей покой нужен и постельный режим.

Взяв Светку под руку, она повела ее в палату.

Светка покорно пошла за ней, молча кивнув матери на прощанье.

Дуся посмотрела вослед дочери, и сердце заныло от жалости.

– Доченька, я тебе соки и фрукты принесу, – крикнула она вдогонку, но Светка уже скрылась за дверью.

«Какая из нее мать?» – вздохнула Дуся, зная, как нелегка материнская ноша, под которую поспешило подставить свои неокрепшие плечи ее неразумное чадо.

Понемногу растрепанные Дусины чувства стали укладываться в определенные целенаправленные мысли. Нет нужды уточнять, против кого они были направлены. Переведя взгляд на часы, Дуся прикинула, что до начала работы еще вполне успеет заскочить домой, чтобы отыграться на ненавистном Суслике, так вероломно искалечившем жизнь дочери, да и порядком нагадившем в ее собственной жизни. В том, что Суслик бездельничает дома, Дуся не сомневалась. По отношению к Суслику сомневаться можно было лишь в том, что в скором времени он сумеет обеспечить хотя бы себя самого, не говоря уже о жене и ребенке.