Жорж Александр Ваган - Поль Мартан и Корона Семицарствия. 3

Ноннон шёл меж рядов покоящихся в вечности властителей, на лицах которых были золотые маски, а в руках у каждого принесённый ему дар. Гномы верили, что, когда придёт конец этому временному миру, наступит иной – вечный мир, где будет править король вечности, которому они преподнесут свой дар. Умереть, не имея дара, считалось великим нечестием. Ноннон шёл, разглядывая лежавших мирно, словно спящих, властителей древних времён. «Мир мог быть иным, мир должен быть иным», – крутилось у него в голове.

Вдруг в дальнем конце зала замелькали цветные лучи всех цветов радуги. Это свет фонаря отразился в драгоценных камнях короны. Ноннон поспешил к тому месту, откуда шёл радужный свет, и чем он ближе он подходил, тем сильнее озарял тьму блеск короны. Наследник подошёл к столу, стоящему отдельно от других. В углублении его лежал ветхий старец в облачении, отличающемся от царского – ведь магистров не хоронили в царской усыпальнице. Ноннон хотел сперва вышвырнуть это тело, но в последний момент что-то остановило его. Его взгляд притянуло кроткое выражение лица Великого Магистра. Это не было лицо коварного захватчика и интригана, но от него исходили любовь и доброта. При жизни им ни разу не довелось увидеться, и Ноннон заочно ненавидел своего врага-узурпатора и даже боялся его. Правда, он в этом не признавался никому, даже самому себе. Но ловкий манипулятор знал об этом и пользовался при удобном случае.

У изголовья стояла золотая табличка с гномьим узором:

Аристос – последний Великий Магистр

Ноннон брезгливо прочёл надпись, как бы пытаясь сплюнуть с языка грязь, затем взял в руки корону и отправился в обратный путь.

Карри ждал долго, и понемногу в его сердце закралась тревога. Он несколько раз открывал проход, но за скалой никого не было. Потом пришёл Дорту с двумя здоровенными алебардами. Его прислали Хирон и Прани на случай если понадобится помощь. И она действительно понадобилась: ведь подняться по ступеням сам Ноннон не смог бы. Карри объяснил своему брату, как действует механизм, и попросил открывать проход каждые десять минут, а сам, прихватив алебарды, бросился искать Ноннона. Алебарды пришлись как нельзя кстати: гномы ставили их параллельно на нижнюю ступень, упирая острыми бойками в верхнюю, и в таком положении они позволяли подниматься вверх.

Вскоре они показались в проёме скалы и все вместе направились к выходу. В малом тронном зале к ним навстречу вышли вооружённые до зубов Хирон и Прани.

– Мы уж подумали, не случилась ли с вами какая напасть, – сказал Хирон, – и вот решили…

Ноннон не дал ему закончить фразу. Счастливый и довольный, он посмотрел на своих спутников и продемонстрировал им сверкающую корону, подняв её высоко над головой.

Братья, опустившись на одно колено, дружно прокричали:

– Слава королю Ноннону Первому, слава!

Ноннон, надев корону, протянул руку, и Прани вложил в неё меч.

– За то, что вы поддержали меня и поверили мне, я назначаю тебя и твоих потомков, Прани, сатрапами севера, повелителями морей, – и он возложил тяжёлый меч на голову сияющего от счастья гнома.

– А ты и твои потомки, Дорту, за верность вашу будете сатрапами юга и хранителями архива истории гномов, – и он возложил широкое лезвие на голову этого гнома.

– Ты, Хирон, и твои потомки будете сатрапами запада и моими личными оруженосцами.

– Это великая честь, мессир, – почти плача, ответил тот из-под лезвия возложенного на него меча.

– Теперь ты, мой любезный Карри…

Тот в покорности опустил голову.

– Ты и твои потомки назначаются сатрапами востока и хранителями короны, так как именно ты открыл секретную дверь и без тебя мне не выбраться было бы оттуда. – И меч коснулся затылка гнома.

Мелкая каменная крошка приятно шуршала под ногами, поддерживая ритм, лёгкий ветер слегка раскачивал сосны, они, поскрипывая, подбадривали, словно болельщики, уставшую бегунью.

Ещё один круг пройден. Девушка пробежала мимо лодочной станции. На сверкающем под декабрьским солнцем озере у берега, слегка покачиваясь и стуча друг о друга бортами, скучало десятка два лодок, словно призывая прогуливающихся прокатиться на них. Она вспомнила, как давно, в детстве, каталась тут с отцом и позже со своим дядей, как, бывало, после лицея они с одноклассниками шли в Булонский лес и устраивали тут состязания. Вспомнила и про Алекса, дружба с которым оставила в её жизни яркий радостный след.