Владислав Ситников - Сопричастность. И наестся саранча

– Танюш, проходи, присаживайся!

– Спасибо, Галь! Как у вас тут красиво-о, – одна из женщин вошла в гостиную и увлеченно рассматривала традиционные для советского быта символы достатка, щедро расставленные по полкам гэдээровского серванта и румынских шкафов.

Рядом с золочеными тарелками, серебряными блюдами и подписными изданиями за стеклами стояли и многочисленные фотографические напоминания о детстве Гали и ее брата, молодости других родственников и друзей семьи. Вот только ни одного изображения мужчины, который мог бы быть их отцом, Татьяна так и не нашла.

За богато сервированным столом с трудом уместились все коллеги Галины Борисовны, к которым она собиралась обратиться с пламенной речью по поводу грандиозной затеи, инициатором которой выступал ее брат. Все собравшиеся работали друг с другом много лет в полугосударственных финансовых организациях и с недавних пор могли с полным правом считаться первым поколением постсоветских банкиров. Конечно, они были всего лишь заурядными клерками и понятия не имели, как должна работать частная кредитная организация, чтобы выжить в конкурентной борьбе, но других специалистов на примете у Галины Борисовны все равно не было. Ей нужны были не творцы, а исполнители. Генерацией идей она займется сама. Да и самое важное достоинство будущего коллектива заключалось не только и не столько в редких профессиональных знаниях, сколько в подходящих ей человеческих качествах будущих подчиненных. Она могла им доверять, а все остальное в ее понимании принципов работы организации было вторично. В конце концов, всю свою жизнь она трудилась в тех местах, где главенствовали план и соблюдение правил, а инициативы была лишним и мешающим карьере атрибутом чуждой капиталистической жизни. Только теперь место всезнающего Госплана и вышестоящего министерства планировала занять она сама.

– Деньги у нас есть, можете не переживать, товарищи, а клиентов соберем. Связей предостаточно. Союзвнештранс, например, с удовольствием с нами работать будет. Всяко лучше, чем с этим козлом. Да, Танюш?

– Конечно-конечно. А кто учредители?

Галина Борисовна слегка замялась, но, покачав головой, словно размышляя, не слишком ли опасна эта информация для собравшихся, решила все же пояснить.

– Не буду скрывать, что часть денег – средства нашей семьи. То, что осталось от папки, Царствие ему небесное. А остальное… – перекрестившись, она развела руки и посмотрела наверх. – Могу сказать, что это очень серьезные, но надежные люди. В беде нас не бросят.

– Ага… – Татьяна в задумчивости сжала губы, но, кажется, ответом вполне удовлетворилась.

– Сразу, говорю, работы будет много, но и компенсацию я обещаю солидную.

Уже через пару часов своеобразное учредительное собрание в гостиной было закончено. На нем присутствовало всего шесть человек, которым предстояло выполнить судьбоносную задачу, выступая одновременно и в качестве пехотинцев, брошенных на бюрократическую амбразуру амбициозного проекта, и в роли генералов, вокруг которых постепенно будет создаваться новый коллектив сослуживцев. Бухгалтеры, специалисты по валютным операциям, инженер-компьютерщик и секретарь Наташа на первых порах становились разнорабочими, которые должны были закрывать все незаполненные вакансии, параллельно подыскивая среди друзей, знакомых и родственников подходящие кандидатуры на роль будущих коллег.

Но это будет чуть позже, а в тот вечер они, воодушевленные внезапно открывавшимися перспективами, покидали гостеприимную квартиру, в которую до и после них не раз захаживали известные в самых разных кругах московской элиты персонажи: от модных артистов и чиновников до вездесущих бандитов и предприимчивых дельцов новой экономики.

Правда, в этот раз в нее вошел персонаж мало кому в ту пору знакомый.

Как и у многих восточных мужчин, его возраст было сложно определить с первого взгляда. Ему с равным успехом могло быть и тридцать, и даже пятьдесят лет, при этом в таком неизменном, законсервированном виде он мог пребывать уже долгие годы, едва ли не со школьной скамьи. Вошедший был внешне очень похож на Галину, что, впрочем, не делало комплимента ни одному из них. В тот памятный год он на самом деле благополучно пересек тридцатилетний рубеж и активно трудился на многочисленных полях экономической жизни страны, так щедро после распада Союза раскинувших свои просторы перед авантюристами всех мастей: от мелких жуликов до воров государственного масштаба. В этой иерархии деловых людей, как они сами себя называли, он находился пока что на неопределенной промежуточной позиции, но всеми силами стремился выйти на федеральный уровень, а там уж, чем черт не шутит, и на мировой. Тем более что Россия, как место жительства и дом для его будущих детей, его никогда не прельщала. Видимо, восточные солнцелюбивые гены изо всех сил сопротивлялись местному неласковому климату.