Наталья Кузьменко - Фонтаны Рая и Ада

– Что ты плетешь, безумная!

Но Лилия уже не отвечала, ее багровые мясистые лепестки вдруг стали влажными, словно на них упала алая кровавая роса. Листья удлинились и судорожно потянулись вверх. Они деревенели и слипались прямо на глазах, вся эта конструкция при этом вертелась юлой и, в конце концов, превратилась в сияющий сине-красный жезл, который на последнем витке прыгнул в лапы Везельвула. Император сделал слабую попытку освободиться от этой гадины, но жезл прилип намертво. В следующую секунду он почувствовал, как неукротимой силой наливается его тело. Боль исчезла, словно ее никогда и не было, а из стальной груди вырвался в сонную тишину сада звериный вой.

– Асеки! Слушайте меня! Это я, ваш Везельвул!

Своды дворца раскололись, как перезревший орех, и стал виден сизый закат, болтавшийся над морем огромным парусом. А гора Мухолатка лопнула, словно яичная скорлупа, и извергла из себя несметные полчища мух. Зудящей тучей нависли они над местом, где уже в каких-то немыслимых доспехах блистал их император с багровым жезлом, приросшим к его деснице.

– Сегодня страшный для всех нас день! – несся над горами жуткий голос Повелителя мух. – Сегодня день моего сошествия во Ад! Следуя первой букве Закона, я должен превратиться в одного из семи демонов и стать олицетворением зла под землей. Но я не желаю быть ни Сатаной, ни Дьяволом, ни Мефистофелем, ни Люцифером, ни одним из этих мерзких отродий с красной пеленой ненависти на черных глазах. Я хочу быть с вами, мои прекрасные отпрыски! Я хочу жить в мире и спокойствии в нашей удивительной стране. Ты должен помочь мне, мой отважный народ! Я, твой император, призываю всех к бунту! Восстанем против слепого Закона! Не дадим себя уничтожить!

Последние вопли Везельвула слились с воем урагана, уже вовсю бущевавшего над морем. Над мрачной стихией вращалась кровавая луна, словно глаз, вырванный из черепа мертвеца.

– Закройте собой это дьявольское око! – орал раттор, указуя жезлом на обезумевшее светило. – Пусть погаснет этот адов огонь, пусть отступит в небытие и растворится в пространстве Рок, беспардонно повелевающий нами!

Дикая армада, заведенная речью любимого вождя, черной пружиной выстрелила в разбушевавшиеся небеса, закрыв собой оголтелое ночное светило. В ту же секунду их морских глубин взметнулся водяной колосс, раскололся надвое и хлынул на берег, поглощая и сад, и императорский дворец, и самого Везельвула, и мохнатую гору Мухолатку…

…Сознание медленно вливалось в изменившееся до неузнаваемости тело экс-повелителя мух. Он пошевельнулся и открыл глаза. Высокие темные своды – первое, что он увидел, – поблескивали крошечными антрацитовыми звездочками, даря пещере сумеречный свет. Везельвул сел и ощупал себя трехпалыми конечностями: жесткая серая шерсть покрывала некогда глянцевое фиолетовое тело раттора.

– Ну как, нравится? – раздался в тиши уже знакомый голос. – Теперь ты красив, как и мы все, – металлический смешок покатился и рассыпался по углам.

– Где я? – с трудом двигая челюстями, проскрипел Везельвул.

– В Месте, Лишенном Света, – был ему ответ.

– Кто ты?

– Зови меня, как прежде, – мой Фонтан, Сарацения Пурпурная, – прохладные щупальца коснулись его всклоченной головы.

– Ты, тварь, обманула меня! – ринулся вперед Везельвул, но не смог сдвинуться с места, лишь только вязкий воздух колебался вокруг него.

– Я была лишь орудием Закона, а ты – Раб его! – стрелой вонзался в уши раттора железный голос. – Замри и слушай! Ныне и присно, и вовеки веков ты – Асмодей, царь демонов! И я повелеваю тебе…

Можно сказать, что я был счастлив. Вообще всех представителей нашего рода считали удачливыми: мол, не успеют они к чему-либо прикоснутся, как сразу же их осыпает манна небесная, нектар и амброзия, и из рога изобилия льется золотая река. Что и говорить, нашему клану вплоть до сто первого колена поклонялись все представители фамилии раджей, которые жили во Дворце несколько последних столетий. Каждый из моих родственников опекал одного из членов семьи правителей нашей державы: как только у раджей рождался ребенок, к нему сразу же приводили одного из наших, чтобы с младенчества дети стали родными и никогда больше не расставались.

Как же это может быть, спросите вы. Разве может животное стать родным братом или сестрой человеку? Единственное, в чем наша схожесть, – это четыре конечности, пусть даже разной конфигурации. Но во всем остальном мы отличались существенно: огромные уши, большой хобот, маленький хвост – всего этого у людей не было! И, тем не менее, нас связывало нечто большее, чем братская любовь.